– Имею ли я честь владеть вашим вниманием, сэр? – с живостью спросил я.
– О да.
– Тогда позвольте мне добавить к сказанному, что если я не ошибаюсь и если в дальнейший маршрут вашей шхуны не внесено изменений, то в ваши намерения входило уйти из гавани Рождества в направлении Тристан-да-Кунья?
– Возможно, на Тристан-да-Кунья, возможно, к мысу Доброй Надежды, возможно, на Фолкленды, возможно, еще куда-то…
– Так вот, капитан Гай, именно «еще куда-то» я и желал бы направиться! – вскричал я, не скрывая иронии, но стараясь сдержать раздражение.
С этой минуты манера капитана Лена Гая решительно переменилась. Он заговорил более резко и отрывисто. Ограничиваясь самыми точными и необходимыми словами, он дал мне понять, что настаивать дальше нет никакого смысла, что наша беседа и так слишком затянулась, что ему дорого время, что дела требуют его присутствия в конторе порта и что мы уже сказали друг другу все, что могли…
Я протянул руку, чтобы удержать его – вернее, просто схватить за рукав, – и наш разговор, так неудачно начавшийся, мог бы завершиться еще более плачевно, если бы этот странный человек не повернулся ко мне и не произнес более мягким голосом такие слова:
– Можете поверить, сэр, что мне нелегко отвергать просьбу о помощи, звучащую из уст американца. Однако я не могу поступить иначе. Во время плавания «Халбрейн» может случиться непредвиденное, и тогда присутствие на борту пассажира, даже такого необременительного, как вы, превратится в серьезную помеху и мне придется от многого отказаться. Вот чего я стремлюсь избежать.
– Я уже говорил вам, капитан, и готов повторить еще раз, что в мои намерения входит возвратиться в Америку, в Коннектикут, но при этом мне совершенно безразлично, когда эти намерения осуществятся – через три месяца или через шесть – и каким путем мне придется для этого пройти. Пусть даже ваша шхуна окажется во льдах антарктических морей…
– Антарктических морей?! – изумленно вскричал капитан Лен Гай, насквозь пронзая меня взглядом, словно это был не взгляд, а острое копье. – Почему вы говорите об антарктических морях? – переспросил он, хватая меня за руку.
– Я мог бы с тем же успехом упомянуть и северные моря. Для меня все едино – что Северный полюс, что Южный…
Капитан Лен Гай ничего не ответил, но мне показалось, что в его глазах блеснули слезы. Потом, желая, видимо, покончить с этой темой, связанной для него с какими-то мучительными воспоминаниями, он проговорил: