– Вот уже который раз смотрю на это дерьмо и каждый раз хочется сдохнуть, – доверительно сообщил куратор под неодобрительным взглядом дворецкого Лэмптона. Он почему-то решил немного понаблюдать за тем, как идет нелегкая работа. Можно подумать, нам придет в голову вынести часть драгоценной истории семейства Грейстока за пазухой.
За мной бдили особенно старательно, словно за особо опасной преступницей.
– Крепись. Долг зовет, – проворчала я и с обреченным вздохом потопала к завалам, натянув на руки все те же латексные перчатки. Руки под ними как будто чесались, подумала даже сперва, что аллергия какая вылезла, но кожа выглядела совершенно ровной и здоровой. Просто нервы расшатались – вот теперь и чудится разное. Но тут бы у любого крыша поехала: открываешь глаза – а над тобой этакий полутруп нависает.
Самое неприятное в работе с графскими архивами заключалось в том, что все бумаги как будто специально перемешивали, в итоге рядом частенько оказывались бумаги и за этот год и за позапрошлый век. Попытки раскладывать документы по датировке закончились в первый раз позорным поражением: мы получили просто несколько десятков маленьких куч, которые норовили развалиться, перемешаться и снова слиться в один вал.
– Будь проклят день, когда ты позвонила мне, – бормотал под нос Ланс, пассами посылая бумаги то вправо, то влево.
Маг из Уолша был не то чтобы хороший, слабенький такой, если уже говорить по совести, то для него и «средней паршивости» – уже за комплимент сойдет, но со мной в этом смысле все вообще было плохо, так что завидовать приходилось даже Лансу. Мне-то и бумажку лишний раз телекинезом не сдвинуть, приходилось все больше ножками работать.
– Будь проклят день, когда я устроилась к вам на работу, – не осталась в долгу я. – Ощущение такое, что и до второго пришествия не справимся…
В документы я старалась не вчитываться: сразу искала только дату. Казалось, что если начну просматривать еще и содержание, совсем уж крыша съедет. И все равно поневоле с головой погрузилась в истории всяческих графов, герцогов, баронетов и джентри, которые женились, умирали, разводились, усыновляли, оставляли наследство или, напротив, лишали его потомков, родственников и просто присных, которые могли рассчитывать на какие-то крохи от семейного состояния в случае кончины очередного графа Грейстока.