После случая с Просвирой о силовом варианте в конкуренции с ними
уже никто не задумывался. Вольные капитаны либо становились на
мостики пароходов стариков-разбойников, либо уходили в
грузоперевозки, что также было востребованной услугой.
— Да ладно тебе. Мне что же, теперь в танке ездить? — отмахнулся
Борис.
— При чем тут танк? — искренне удивился Рыченков, подразумевая
емкость для жидкости.
— Ну, в смысле, в блиндированном автомобиле.
— И где тут связь? — продолжал недоумевать старик.
— Нет связи. Оговорился я.
— Ладно. Но только без охраны — оно все одно неправильно.
— Да что со мной случится в Голубицке-то? Дорофей Тарасович, я
уже говорил, не идет тебе из себя наседку изображать. Все, я
пошел.
— Ты к Турусову домой или на верфь?
— Домой, — откинув крышку часов, ответил Измайлов.
— Вот и ладно. Я Якова туда вызову. И без разговоров мне! А то
вот так оставишь тебя без догляду, и ты обязательно во что-нибудь
вляпаешься. Талант у тебя такой.
Вообще-то Борису есть что возразить. Доводов эдак с воз и
маленькую тележку. Но он все же предпочел промолчать. Что ни
говори, а старики-разбойники о нем пекутся, как о сыне. Хотя, вот
ей-ей, лучше бы своими озаботились.
Их возраст теперь ровным счетом ничего не значит. У обоих высшее
образование за плечами, о чем свидетельствуют дипломы Голубицкого
университета. А значит, по возрождению в кармане. И с достатком
теперь полный порядок. Но нет, держатся за него. Чему Борис,
признаться, откровенно рад.
«НОВИК»
Инженер-кораблестроитель Турусов проживал в стороне от центра.
Еще не рабочая окраина, но уже встречаются дома, пребывающие не в
лучшем виде. И мостовая изобилует выбоинами, заделать которые у
городских властей не доходят руки. Или все же не хватает пинка
животворящего. Казна боярина Голубицкого не бедствует, так что,
средства всяко-разно имеются. Иное дело, что лень и
некомпетентность свойственны не только прежнему миру Бориса, они
вполне успешно процветают и здесь.
Измайлов ухмыльнулся и сделал себе зарубочку: написать в
канцелярию боярина жалобу. Ему как-то без разницы, он с местными
чиновниками отношения испортить не боится. А анонимки тут не
рассматривают, сразу отправляют в урну. Если только в полицейской
управе или жандармском отделении читают, но это уже совсем
другое.
Вошел в подъезд пошарпанного трехэтажного дома. Поднялся на
второй этаж и, остановившись у нужной двери, провернул механический
звонок. На зов явилась домработница — эдакая молодуха с приветливым
лицом и пышными формами. Про таких говорят: кровь с молоком.