6 ЛИТО - страница 5

Шрифт
Интервал
Собирался писать не о том:
о катарсисе, то есть о совести,
но иначе сложились слова…»
Героиня распавшейся повести
до сих пор, я надеюсь, жива,
любит утром заваривать «Мокко»
и мои ненавидит стихи.
Надо выбросить хлам на помойку,
но сегодня опять не с руки.

Василий Евгеньевич Русаков

>(1958–2010)

Автор пяти книг стихов. Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Жил в Петербурге.

* * *
Если что останется, то не дети,
И не внуки-правнуки, жалко всё же…
Но стихи, и может случиться, эти,
Что тебе других в этот миг дороже.
Впрочем, не загадывай и не пробуй
Предсказать… молчу, говорю – куда мне?
Нужен ли им памятник меднолобый?
В лопухах тропа иль тропа на камне?
Косари придут и в твою Пальмиру,
Пропадут славяне-евреи-греки…
Но поди верни, Аполлону лиру —
Приросла к рукам, приросла навеки…
Ничего, что звуки не слишком громки,
Но и тихий звук нестерпимо жжётся.
Не меня – простите других, потомки…
Если что останется – то пожрётся…
* * *
Я сказал – уходи! И ушла она,
Провела на вокзале ночь,
Потому что потребовала жена,
Потому что и сам не прочь
Проучить бездельницу, воспитать,
Потому что я старший брат,
Потому что… Как много пришлось отдать
За непрочный семейный лад!
А она простила меня, она
Говорила мне – ты поэт,
И когда б не потребовала жена…
А с тебя, мол, и спросу нет…
Годы лица отметили той резьбой,
Что не красит… и где семья?
Я не знаю, что сделал бы с тем собой,
Я не верю, что это я.
* * *
Она сбегала вниз, не тронув перил,
Она мне казалась чудом в шестнадцать лет,
Ах, как я любил! Сам не знал, как же я любил…
Хотя намекал, но заранее знал ответ,
Вернее, ответа и не было, так – ха-ха,
Танцульки-свистульки, последний десятый класс,
Я пел под гитару и врал и давал петуха,
Она всё терпела, и это сближало нас.
Потом институт, разлука, я был пленён
Советской армией и увезён туда,
Где жизнь засыпает и нет никаких имён,
Лишь номер на бирке, но время бежит, как вода,
Два года мелькнули, мне было не жалко их,
Вся жизнь впереди, и бессчётен годов запас,
И мир, представлялось, был создан для нас двоих,
Она соглашалась, и это сближало нас.
Потом мы разъехались снова на много лет,
Она вышла замуж, не сразу, а так к тридцати,
Детей родила – пребанальнейший, брат, сюжет,
И всё хорошо, даже в гости зовёт – заходи…
И я захожу, и на кухне сижу, как гвоздь,
И глаз не свожу с её чёрных восточных глаз,
И муж её, славный мужик, меня видит насквозь
Следующая страница