– Дим… Если она умрет, я себе этого не прощу!
– Кто умрет? Ира? Что происходит? – я никак не мог понять смысл разговора.
Борис реально
зарыдал в трубку. Я испугался, вскочил на ноги, вслушиваясь напряженно в
противоположный конец. Суховатый до эмоций друг редко позволял себе
выплескивать чувства.
– Ты где сейчас? – но мне никто не отвечал, только какие-то бессвязные звуки
доносились.
Наконец-то он
смог назвать адрес. Оказалось, это была больница, где работал Олег. Не теряя
минуты, поспешил к метро, направился по адресу, задвинув свои проблемы и
разочарования на задний план. Что могло произойти с милой подружкой Бориса, что
тот так напуган и рыдает
как кисейная барышня? Пока ехал, всякого разного придумал, любой писатель-фантаст
мог бы позавидовать моему воображению.
– Ира?! – удивился, когда мы столкнулись в коридоре больницы.
Девушка подняла
на меня красные уставшие синие глаза. Ее лицо было бледным, с тенью усталости.
Догадался, что она не спала ночь. В руках держала стакан с водой и кофе.
– Он не адекватен, едва мы сюда приехали. Всю ночь метался из угла в угол. Я
не могу его успокоить, уже думаю позвать медсестру, чтобы ему вкололи
успокоительное.
Вместе
направились в холл, я не задавал вопросов, как они тут оказались. Борис сидел
на стуле, спрятав лицо в ладонях. Я опустился перед ним на корточки. Он поднял на меня глаза,
прищурил их близоруко. Вид у него был краше в гроб кладут. Искусанные губы нервно
поддергивались.
– Что случилось? – спокойно спросил. – Любимая футбольная команда проиграла?
Или ведущий игрок получил травму? Что ты рыдаешь тут, как девица! – его губы дрогнули от моих
слов в подобие улыбки. – С тобой невозможно разговаривать по телефону. Напугал
до смерти. Пока ехал, такую историю придумал. Я переживал, что с Ирой случилась
беда, а она здорова и жива!
– Дим…– он сжал мое плечо, облизнув губы. Лицо окаменело, исчезли всякие
чувства. – Это Наташа.
– Я не понимаю, – недоуменно перевел взгляд на Иру, она опустила глаза.
Что-то здесь
происходит, главное,
все в курсе, а я в неведении. А еще было стойкое ощущение, что скрывали,
утаивали.
– Она сейчас в операционной.
– Аппендицит? – предположил я. – Так от
еще никто не умирал.
– Нет… Он ее избил.
В голове зашумело. «Он ее избил» – каждое слово, как удар хлыста, свистело внутри. Я сжал зубы, продолжая сидеть
перед Борисом. Вспомнил ее синяки на руках, ее манеру последнее время одеваться
с закрытыми рукавами и
высоким горлом. Видел, спрашивал, но никогда не лез дальше полученных
ответов. Слепец! Борис,
видно, хотел что-то
еще сказать или рассказать нечто большее, чем эту короткую фразу.