Избранное - страница 24

Шрифт

Интервал

Нет у нас ни завтра, ни вчера,

Общей чашки чаю на рассвете,

На снегу бумажном – след пера,

И до самой смерти – ветер, ветер.

Под окном кусты в одном белье

Сбились – погляди, зима настала.

На двоих одно небытие

Можно натянуть, как одеяло.

Тень

Среди зданий, крошащихся, будто зубы,

Среди черного хлеба, остатков супа,

Сигарет, за квартиру и свет квитанций,

Среди желтых снегов, голубиных танцев

На карнизе под порыжелой башней,

Деревянных, зеленых и прочих башлей,

Распускающихся, несмотря на климат,

И гостей, и пола, который вымыт

В воскресенье, обеда, который позже,

Чем на час, не начнется, детей и – Боже! —

Даже внуков, фуршетов, кагора, виски,

Похорон, рождений, родных и близких

(Где их только берут!), и врачей, и нежных

Взглядов прямо в глаза – и пониже, грешных,

Среди ветра, гудящего, словно месса, —

Я есть тень, которая знает место.

Все очень просто: сначала те,

Кто тебя породили, извергли горячей лавой,

Застывают в глинистой темноте —

Ты для них уже долго не будешь главной.

Для остальных, естественно, никогда.

Шевелится райское древо на кухонной занавеске:

В окна дует. В ванной течет вода.

Светит чайник – хотя не греет – стеклянным блеском;

Тот, кто может, коснувшись, воскликнуть: «Будь!» —

Чтоб из мрака возникли твоя голова, колени —

Не восклицает. Облака в окне продолжают путь,

Так становишься тенью.

Чтобы существовать – мало существовать.

Надо, чтоб кто-нибудь, на ночь или вставая

Поутру, представлял тебя целиком, боясь потерять

Хоть частицу и веря, что ты живая.

Так вода сама по себе – еще не река,

А рекой ее делают берега,

Горстка звуков – еще не слово,

И уж точно не имя – пока услыхать нельзя:

Оживить его могут, произнося,

Только губы Другого.

Но Другой молчит. Может быть, потому,

Что с ним говорят другие.

Только несчастье, как снег, проницая тьму,

Открывает глаза тебе, точно Вию:

Видишь – Тени бормочущий язычок

(Кто отбросил ее – подобрать не смог, —

То ли сердце болит, то ли село солнце),

Возле Тени – торшера горячий круг,

Что очерчен движеньем дрожащих рук, —

Где она спасается. Не спасется.

Мимо леса, болота, заброшенных деревень,

Мимо свалки, где роется ветер в куче цветного хлама,

Бог проходит по свету, роняя тень

В виде Адама. —

Беспокойная, ступит на воду – тянет ее глубина,

Глянет в небо – и закрывает очи,

Как она беспомощна; словно изба, темна;

Тусклым окошком теплится в ней вина,

Следующая страница