И паутина
Соединит наши сердца.
Танец был прекрасен. Но... Что то
было не так. Эта песня, была словно не настоящей, и любовь и
страсть, которую Олег ощущал в каждом движении своей партнерши по
этому сказочному танцу, все более и больше казались ему странной,
неумелой подделкой, неуклюжей приманкой для наивных простаков. Все
сильней и сильней в его душе разгорался злой, черный огонь
протеста, - демоны не могут быть марионетками! - так можно было бы
высказать его ощущения на словах, если бы он удосужился выразить их
вслух. И все же, прерывать эту песню было рано... Пока рано... И
меч продолжал покоиться в ножнах.
Ты страстен, милый
И твой прекрасен смертный час,
Любви под силу
Объединить навеки нас
Но черным ядом,
Отравлена моя судьба
Прошу, не надо…
Быть может, сможешь избежать…
Поцелуй был сладок. Не то неловкое,
быстрое касание, которое произошло еще совсем недавно. Нет. Олег не
знал, с чем можно было сравнить ту великую и сладкую силу, что
наполнила его от этого поцелуя. Казалось, огромная волна вознесла
его ввысь, с сияющей над плетеной крышей беседки прекрасной и
загадочной в своем вечном величии Луне.
Затем, нежные губы скользнули ниже,
легкая, совсем не сильная боль кольнула шею и дикий, ни с чем не
сравнимый вопль боли, разнесся над зеркалом ручья. Отскочившая от
него девушка отчаянно терла лицо, словно стирая попавшую на неё
кислоту. Вот только, никакой кислоты там не было, - лишь черная,
густая и вязкая кровь демона пузырилась на побелевших губах.
Очарование момента пропало. Странные
чары, опутавшие его сознание спали, и Олег понял, что только что
находился на краю гибели, и спасся только благодаря демонической
природе своего тела.
Кровь на губах Коры явно показывала,
какова была участь тех, кто приходил сюда до него. Да и губах ли?
Нежная кожа изменялась. Та, кто еще совсем недавно выглядела как
прекрасная девушка, превращалась в нечто непонятное, и отнюдь не
такое привлекательное. Острые жвала выступили из невероятно широко,
не по человечески раздвинувшегося рта. Восемь длинных мохнатых
паучьих лап, приподняли тело, еще не до конца утратившее
человеческие очертания, и холодным блеском сверкнули фасетчатые
глаза.
А музыка все звучала, вот только,
избавившись от дурмана, Олег уже перехватил магическую мелодию и не
обращая внимания на огромную паучиху, с угрожающим шипением
двинувшуюся в его сторону, начал петь сам, подстраивая ритм и
звучание наподобие своего любимого тяжелого рока.