– Тсс! Нельзя сообщать подобного рода вещи капитану гвардии! – воскликнул со смехом де Катина, когда суровый старый вояка проходил мимо него в королевскую опочивальню.
В этот момент в коридор вошел вельможа в роскошной черной одежде, отделанной серебром, и взялся за ручку отворившейся двери с уверенным видом человека, имеющего бесспорное право входа к королю. Но капитан де Катина, быстро сделав шаг вперед, преградил ему путь.
– Очень сожалею, господин де Вивонн, – произнес он, – но вам воспрещен вход к королю.
– Воспрещен вход? Мне? Да вы с ума сошли!
Он отпрянул от двери с потемневшим лицом и с дрожащей полуприподнятой в знак протеста рукой.
– Уверяю вас, это приказание короля.
– Но это невероятно… Здесь ошибка.
– Очень может быть.
– Так пропустите же меня.
– Отданное приказание не допускает рассуждений.
– Мне бы только сказать одно слово королю.
– К несчастью, это невозможно.
– Только одно слово…
– Это не зависит от меня, сударь.
Взбешенный вельможа топнул ногой и воззрился на дверь, готовый силой ворваться в опочивальню. Потом он вдруг круто повернулся и быстро пошел назад с видом человека, принявшего какое-то решение.
– Ну вот, – проворчал де Катина, дергая свои густые черные усы, – натворит он теперь дел. По-видимому, сейчас явится сестрица. И предо мной встанет приятная дилемма: ослушаться данного мне приказания или приобрести в ней врага на всю жизнь. Я предпочел бы скорее отстаивать форт Ришелье против ирокезов, чем преграждать разгневанной фурии вход в комнату короля. Ну вот, клянусь небом, как и ожидал, показывается какая-то дама. Ах, слава тебе господи! Это друг, а не враг. Доброго утра, мадемуазель Нанон.
– Доброго утра, капитан де Катина.
К нему подошла высокая брюнетка, со свежим лицом и блестящими глазами.
– Вы видите, я дежурный. Я лишен удовольствия беседовать с вами.
– Что-то не припомню, просила ли я месье разговаривать со мной.
– Да, но не следует так премило надувать губки, а не то я не выдержу и заговорю с вами, – шепнул капитан. – Что это у вас в руке?
– Записка от госпожи де Ментенон королю. Вы передадите ему, не правда ли?
– Конечно, мадемуазель. А как здоровье вашей госпожи?
– О, ее духовник пробыл с ней все утро; беседы его очень, очень хороши, но такие грустные. Мы всегда бываем печальны после ухода господина Годе. Ах, но я забыла, что вы гугенот, а значит, не имеете понятия о духовниках.