– Известно ли вам, – произнесла Мэг, – что капитан Дюрок, приближенный короля Франции, уже снял для меня апартаменты на Ченсери-лейн? Между прочим, самые роскошные в Лондоне. И что он, стоя на коленях, как и подобает человеку чести, умолял меня уйти к нему?
– Надеюсь, капитан Дюрок останется доволен.
– Ник! – вскрикнула Мэг – кажется, только сейчас осознавшая, насколько серьезны намерения ее возлюбленного.
– У тебя полминуты.
– Если вы и вправду желаете прогнать меня, – ледяным тоном произнесла она, – я не стану противиться вашей воле. Но прошу, не сегодня! – Ее голос смягчился. – Мне попросту не хватит времени, чтобы собрать свой нехитрый скарб. Сэр, неужто вы не позволите остаться мне еще на одну ночь?
– Я… я… так и быть! Одной ночью больше, одной меньше – невелика важность.
(Лидия, которая уже успела прикрыться его халатом, изменилась в лице и резко выпрямилась.)
– Но вот что я вам скажу, – добавила Мэг. По ее щекам струились слезы; можно было запросто подумать, что она плачет искренне. – Прогоните меня, бросьте в объятия капитана Дюрока или любого другого – судьба все равно сведет нас снова. Это предчувствие посетило меня вчера, и я не нахожу ему объяснения. Однако запомните мои слова: мы связаны навеки, и друг без друга нам не жить.
Повисла тишина. Снаружи бесновался ветер: жалобно скрипели ставни, деревья тревожно шумели. Мир мертвых – и все же такой живой мир… Голос сэра Ника внезапно изменился.
– Мэри! Возможно ли, чтобы…
Фэнтон, все это время сражавшийся с крышкой гроба, сумел наконец его захлопнуть. Зрение и разум вернулись к нему, однако он по-прежнему не позволял себе расслабить ни единого мускула. Фэнтон знал: эта женщина, Мэг (даже если на самом деле ее звали Мэри, что, впрочем, было маловероятно), должна завтра же покинуть дом, иначе все его труды пойдут прахом.
– Время вышло, – рявкнул он. – Ступай!
Ножны издали тихий стук. Решив, что продолжать спор себе дороже, Мэг поспешно направилась к выходу. На полпути она остановилась, накинула на плечи муфту и снова поправила шляпу с золотым пером.
Она замешкалась, явно собираясь что-то сказать напоследок, но передумала и вышла из комнаты с видом оскорбленного достоинства, под оглушительный шелест нижних юбок. Жаль, что в тускло освещенном коридоре не было ни души и некому было заметить таинственную улыбку на устах мадам Йорк.