Тем временем облик его приятеля изменился: на висках вздулись синие вены, лицо будто потемнело, губы растянулись в ухмылке. Он держал трость обеими руками, горизонтально, на уровне пояса, и стискивал ее все сильнее.
И тут Джорджу, в глубине души чувствительному и даже суеверному, почудилось, будто приятеля обхватило за плечи невидимое жуткое существо. А может, оно было внутри Ника или вилось вокруг него… Так или иначе, оно побуждало Ника бросить трость, а тот изо всех сил сопротивлялся.
– Ник, не надо! – крикнул Джордж. – Если ты снова разозлишься…
Аптекарь между тем решил, что гостям пора бы и честь знать. Он быстро засеменил к двери, собираясь учтиво распахнуть ее перед господами. Остановившись у окна, мастер Виннел глянул сквозь мутное стекло на улицу, посмотрел налево, потом направо.
И задрожал так, будто внезапно оказался голым на морозе.
– Сэр Николас! – позвал он и повернулся к Фэнтону.
При виде его хищного оскала аптекарь отшатнулся и в ужасе прижался к стене.
– Не беспокойся, старик, – тихо прорычал Фэнтон, прилагая немало усилий, чтобы его голос звучал дружелюбно. Он оторвал одну руку от трости и пошарил в кармане. – Вот пара гиней. Возьми.
Это превышало выручку аптекаря за целый месяц.
– О вас ходят дурные слухи, сэр, но все они лживы, – сказал мастер Виннел. – Я возьму ваши деньги, – Бог свидетель, они мне понадобятся. Однако вам нельзя уходить сию минуту. Позвольте пригласить вас в мою бедную гостиную.
– Почему это мы не должны уходить?
– Видите ли, придворным особам навроде вас, должно быть, неизвестно, что неподалеку от Флит-стрит, рядом с Темплом, есть гнусный квартал, называемый Альсатией.
– Неужели? – ухмыльнулся сэр Ник.
– Альсатия – законное убежище для злодеев и нечестивцев. Даже те, кто творил ужасные, богомерзкие деяния, преспокойно обретаются там. А самые отпетые зовутся головорезами.
Джордж бросился к окну и, отыскав в волнистом стекле прозрачный пятачок, прильнул к нему.
– Один из них, – тараторил аптекарь, – скрылся за лавками в конце переулка. А второй – вон там, в арке, что ведет на Стрэнд.
– Я его вижу, – рявкнул Джордж.
Мужчина, о котором они говорили, небрежно стоял, привалившись правым плечом к грязной кирпичной стене: руки сложены на груди, ноги скрещены так, что носок одного сапога упирается в землю, во рту – длинная соломинка. Мужчина жевал ее, перегоняя из одного уголка рта в другой, с его лица не сходила глумливая усмешка.