Небесный лыжник - страница 3

Шрифт
Интервал
В Доме крестовом, как прежде, всё в должном порядке.
Ваше жилище отныне спокойно, пустынно…
Переступив через вас, как межа через грядки,
я удаляюсь, поскольку ни в чём не повинна.
И, уходя, обещаю не делать закладки
в Книге судьбы, как бы ни были повести длинны.
* * *
Осенней аллеи наборный паркет
выводит на берег крутой.
Весь парк с высоты, как прозрачный пакет,
упругой налит пустотой.
Отсюда берёз вертикальная дрожь
видна, как в пробирках вода.
И башни вокзальной игрушечный нож
не делает тучам вреда.
Но вдруг из угла, где прозрачная мгла
щекочет затылок сосны,
свернувшись в спираль, облетает игла —
концы её странно красны.
Сквозняк обрывает обои листвы,
аллею закрыв на ремонт,
но сверху в заплатах сквозной синевы
на нас надвигается зонт.
Под крышей его – страшноватый уют,
где каждый прохожий – изгой.
Лишь поздние птицы без пользы клюют
предплечье скульптуры нагой.

Отражение

Вы всегда относились с опаскою к чёрной воде,
к безразмерной реке и пустынным домам на пригорке.
Только пруд – не река. Словно ключ, он висит на гвозде
островка. И должно быть, на вкус металлически-горький.
Впрочем, пруд никого не поил, не растил, не рожал,
не держал на себе ни парома, ни лодки, ни флота,
незнакомые лица на водах своих отражал
и себя выражал через эти мгновенные фото.
Наклоняясь к нему, мы имели четыре лица
и вполне походили на карты из общей колоды.
И задумали мы ни начала не знать, ни конца
и остаться такими, какими нас видели воды.
Мы исчезли в пруду. И ушли вместо нас двойники
в переменчивой дрожи прозрачны, пусты и незорки…
Вы не стали бояться скользящей куда-то реки
и купили себе заколоченный дом на пригорке.
Моя новая жизнь незатейлива, тихо проста,
как сухого листа к неизменной земле приближенье.
Только чья-то фигура под вечер стоит у моста —
так былую меня посещает моё отраженье.
* * *
Наступают холода, когда
воздух либо сворачивается, не достигая носа,
либо впивается в щёку, словно заноза.
Земля скользит под ногой ледяной бутылью.
Спина принимает форму знака вопроса,
сопротивляясь непрошеному усилью
ветра и притяженью льда.
Глазам остаётся смотреть,
как ветер ломает кустарника тонкие трости,
вбивает в почву травы заржавелые гвозди
и тем оголяет газон розовато-ветчинный.
Губам остаётся слагать стихи о норд-осте,
весьма отдающие мертвечиной
наполовину или на треть.
Мёртвая книга, читаемая везде,
Следующая страница