Растопила их, как весенний снег
И, очистившись, возвеличилась.
Только вам, душой лютой-черною,
Не понять всего, не додуматься».
«Ничего, язык твой развяжется.
Не хотел добром, так не жалуйся».
И, схватив, Патрикею вороги
Приготовили муки страшные.
Стали бить его, больно, плетками.
И клещами ногти выдергивать.
На огне стали жарить медленно.
И колоть, и резать кусочками.
Ничего Патрикей не сказывал,
Лишь молился, от боли мучаясь:
«Дай же силы мне, Боже праведный.
Укрепи мой дух пред нечистыми».
«Говори старик, где же золото!?
Отвечай, и тебя помилуют».
«Отпустите меня, мучители!
Я скажу, где богатства спрятаны».
Ухмыльнулись враги, презрительно.
Развязали они священника:
«Вот давно бы так ты одумался.
Жизнь – она милей, чем сокровища».
Подошел Патрикей к царевичу:
«Ум, царевич, твой, как младенческий.
Не заметил богатства главного.
А оно надежно запрятано.
В сердце спрятано люда русского.
Люда русского – православного.
А тебе – предатель Карамышев,
Никогда не будет прощения.
Будь ты проклят, Иуда пакостный».
Патрикея схватили вороги
И казнили смертью жестокою,
Привязав к хвосту лошадиному…
А затем, Владимир разграбивши,
Удалились в степи Ордынские,
Сохранив славный подвиг в памяти,
Вспоминая мужество русское,
Воздавая хвалу священнику
Не продавшему честь за золото.