И возможно, он даже ее поцелует.
Чиро бросил пакет у двери синьора Лонгаретти. Когда он вернулся в монастырь, Эдуардо занимался в их комнате. Он посмотрел на Чиро:
– Ты бегал по деревне в таком виде?
– Оставь меня в покое. Я вычистил сегодня Сан-Никола. – Чиро рухнул на кровать.
– Видать, потрудился на славу. Вся грязь перекочевала на твою одежду.
– Ладно-ладно. Я все как следует выстираю.
– Про щелок не забудь, – посоветовал брат.
– Что на ужин?
– Жареные цыплята, – ответил Эдуардо. – Я шепну сестре Терезе о твоем усердии, и она наверняка оставит тебе добавки. Мне нужны ключи от часовни. Я закончил карточки к мессе.
Чиро протянул руку к поясу, чтобы отдать брату кольцо с ключами.
– Черт, – сказал он. – В церкви оставил.
– Так сходи за ними. Сестра попросила разложить карточки по скамьям еще до ужина.
Чиро побежал через площадь назад в церковь. После захода солнца похолодало, Чиро дрожал, жалея, что не накинул пальто. Главная дверь церкви была уже заперта, поэтому он направился к боковому входу, ведущему в ризницу, распахнул дверь…
И не поверил своим глазам.
Кончетта Матроччи была в объятиях дона Грегорио. И священник жадно ее целовал. Ее серая юбка приподнялась, обнажая гладкие золотистые икры. Она стояла на цыпочках, изящно вытянувшись. В руках священника Кончетта казалась голубкой, запутавшейся в черных зимних ветвях. Чиро перестал дышать, потом глотнул воздуха и поперхнулся.
– Чиро! – Дон Грегорио отпустил Кончетту, та скользнула прочь, как по льду.
– Я… Я оставил ключи в вестибюле. А наружная дверь была заперта.
Чиро почувствовал, что его лицо пылает.
– Ну так пойди и возьми их, – спокойно сказал дон Грегорио, разглаживая планку с пуговицами на своей сутане.
Чиро прошмыгнул мимо них с Кончеттой в церковь. Неловкость быстро сменилась гневом, а гнев – яростью.
Чиро кинулся по главному проходу, даже не подумав поклониться или преклонить колени. Добежав до вестибюля, он выхватил кольцо с ключами и тряпку из-за статуи и сунул в карман, стремясь как можно скорее вырваться из этого места. Величественная красота храма и каждая деталь, которой он так щедро уделил внимание сегодня днем, теперь ничего для него не значили. Просто гипс, краска, дерево и медь.
Чиро уже отодвинул щеколду, чтобы выйти, когда почувствовал, что дон Грегорио стоит позади него.