– Ты не спишь?
– Не могу уснуть, – ответил Эдуардо.
– Возможно, и к лучшему. Не смыкай глаз. Дон Грегорио придет, чтобы зарезать нас прямо в кроватях, – сказал Чиро. – Хотя нет, он для этого слишком труслив.
Эдуардо рассмеялся:
– Ты хоть к чему-то относишься серьезно?
– Это слишком больно.
– Я знаю, – ответил Эдуардо.
– Ты правда хочешь быть священником?
– Да, Чиро, хочу. Хотя я недостоин этого.
– Это они тебя недостойны.
– Ну, так или иначе, скоро это выяснится. – Ирония в голосе Эдуардо заставила Чиро рассмеяться.
– Похоже, кое-какие признаки были. Ты прислуживал на каждой утренней мессе и никогда не пропускал вечерню. А еще я видел, как ты каждый вечер читаешь требник.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы оказаться одним из них. Я стану священником и тогда смогу помочь тебе, если ты еще будешь во мне нуждаться. Не так плохо иметь брата с образованием и хорошим положением в Церкви.
– Я буду гордиться тобой, кем бы ты ни стал.
– Ты нищий духом, Чиро. Всегда им был.
– И правда, – пошутил Чиро. – Как говорится в Заповедях блаженства? Что там наследуют нищие духом? Башмаки?
– Я не думал, что ты знаешь, что такое Заповеди блаженства.
– Похоже, кое-что из твоего вероучения просочилось и в меня.
– Есть еще один довод в пользу того, почему мне стоит стать священником. Я смогу найти маму и позаботиться о ней. Церковь обеспечивает семьи клира.
– Ты готов отказаться от всего ради возможности помочь маме? – спросил Чиро.
– Да, Чиро. Это был мой самый первый обет.
– Я бы тоже ей помог, если бы это было в моих силах. Это ведь всегда был наш план. Но теперь Святая Римская церковь разрушила и его, – сказал Чиро. – Мне так не хватает ее.
Эдуардо встал, подошел к койке Чиро и лег рядом на пол, как он делал каждую ночь, когда они только попали в монастырь. Чувство, что брат рядом, всегда успокаивало Чиро. Вот и сейчас он вдруг ощутил умиротворенность.
– Когда ты найдешь ее, я вернусь домой, к тебе, где бы я ни был, – сказал Чиро.
Спруццо заворочался у него в ногах. Чиро перевернулся на спину и закинул руки за голову, глядя на деревянные балки, – из них во все стороны торчали крюки и гвозди, на которых когда-то висели горшки, мотки веревки и садовые инструменты. Он гадал, как скоро после их отъезда монахини вернут на место весь хлам, когда-то здесь хранившийся. Сестры переделывали монастырские помещения, как богатые горожанки меняют шляпки.