– Здрав-желам-тащ-комиссар-госбезопасности!! – почти закричал следователь, улыбаясь во весь рот.
– Здорово, здорово, – тихо проговорил вошедший, почему-то внимательно разглядывая допрашиваемого. – Занят?
– Да нет, – весело отвечал Весельчак. – Готово уже. Последний из моей обоймы безбожников.
Пока новоиспеченного зэка уводили, буйновзглядие вошедшего не отцеплялось от него. Затем он сел на стул, на котором сидел тот, кого только что увели.
– Все веселишься, Весельчак?
– Так ведь, жить стало лучше, жить стало веселей! Ха-ха-ха!
Видно, давно привык Весельчак к той улыбке-гримасе, которая возникла на раздвинувшихся губах вошедшего. У всех прочих остальных первая реакция на сию улыбку была – зажмуриться, чтоб не видеть ее. На вопрос: что выбрал бы – день созерцания сего губного раздвижения вкупе с буйными глазками, или тот же день лес валить под Воркутой, очень многие бы избрали лесоповал. Здоровья лесоповал, конечно, убавит, но психика останется цела. Не у всех она непрошибаема, как у Весельчака.
Сдвинулись губы, сгинула улыбка.
– Значит, говоришь, последний из обоймы? Да еще и Варлаам… м-да… – пожевал сдвинутыми губами. – А ты знаешь, чье изображение у тебя за спиной?
– Не-а, – Весельчак повернулся к стене. – Как раз об ним с ним беседовали.
– И этот, значит, не знает, кого он железным шаром долбил? – на мгновение ожила губная раздвиженность и тут же сникла. – А это, между прочим, Варлаам Хутынский. Слыхал?
– Не-а.
– М-да… Варлаам Варлаама бил, Варлаам Варлаама посадил… А церковь эта в честь Владимирской иконы была. Не слыхал?
– Не-а.
– Ты знаешь, Весельчак, чем мы отличаемся от всех прочих народов, которых мы вскоре завоюем?
– Не-а.
– Твое чудное «не-а» будет тогда паролем. Засмеяться б мне твоим смехом, да не умею. А вообще ты восхитителен… А отличаемся мы – всем! – губная раздвиженность брызнула жутью, из глазок сверкнуло и опять все погасло, но «всем» прозвучало так, что даже Весельчак улыбаться перестал и спросил озабоченно:
– Что с вами, Зелиг Менделевич?
– Со мной – «всё»! – перед «всё», которое очень значительно прошипелось, из губной раздвиженности была еще более значительная пауза, что еще более усилило значительность звучания всей фразы.
Весельчак даже испугался слегка:
– Да что с вами все-таки?! Да не волнуйтесь вы, да что ж вы так?..