Дальше девушка не слушала. «Его больше нет», – эти слова, не прекращаясь, крутились в голове. Хотелось кричать, плакать, биться в истерике, но сил не было. Адвокат что-то говорил, но Маша не разбирала слов, да и не хотела ничего слышать. Жизнь в миг потеряла смысл. Потом она на автомате подписала какие-то бумаги, получила из рук Петра Васильевича флешку и небольшой сосуд с прахом отца. Пришли какие-то люди, их представляли, каждый пытался выразить соболезнования. Девушка их словно не замечала. Она встала. Прошлась по кабинету. Села в кресло отца. Провела рукой по столу. Казалось, оно ещё хранило тепло его рук. «За что? Почему он?»
За окном уже темнело. А Маша всё так же сидела в кресле отца. Кто-то подошел, помог ей подняться, проводил до выхода и усадил в машину. Она не заметила, как очутилась в собственной квартире. Одна. Меньше всего ей хотелось быть одной. Говорить не хотелось, но ощущение одиночества давило.
– Привет, Вить. Прости, что так поздно, – произнесла она в трубку. – Можешь приехать? Ничего не спрашивай, просто приезжай.
Пробок в столь позднее время не было, и друг оказался на пороге уже через пятнадцать минут. Одного взгляда на девушку хватило, чтобы понять – что-то случилось. Может, заболела? Или рассталась с кем-то? С чего б иначе кутаться в разгар лета в великоватый по размеру мужской свитер? Спрашивать он ничего не стал. Захочет, сама расскажет. Девушка же, встретив гостя, ни слова не произнося, прошла в кабинет отца. Войдя следом в святая святых, куда раньше он даже краем глаза не смел заглянуть, Витя увидел странную картину: Маша, поджав колени к груди и натянув свитер по самые пятки, сидела в кресле. В одной руке она держала фотографию в рамке, а пальцем второй водила по одной ей видимому изображению.
Какое-то время в комнате царила тишина. Витя не решался заговорить.
– Его больше нет, – Машин голос прозвучал глухо.
«Кого – его?» – ломал голову товарищ.
– Там, – девушка оторвала взгляд от фото и указала на стоящий на столе ноутбук. – Посмотри. Но выйди на кухню. Не хочу этого слушать.
Витя послушно взял ноутбук и вышел прочь. Просмотрев запись, он всё понял. Но как помочь подруге? Чем утешить? На эти вопросы ответа не было. Одно было очевидно: оставлять Машу одну в таком состоянии не стоит. Взглянув на часы, он невольно скривился: почти двенадцать ночи.