Джимс, похоже, уже не мог уняться и продолжил
отпускать едкие шутки в сторону Руди. А я стоял и не понимал, что
происходит. У Руди словно расстройство речи случилось. Из-за чего
он еще сильнее начал плакать. Да что с ним происходит?
Я видел сейчас не «эпатажную личность»,
которая меня конкретно так подбешивала всё это время, а простого
человека. Обычного человека, который не сделал ничего плохого
никому из этих Апостолов. И перед ними он казался абсолютно
беззащитным. Но уроды упивались его слезами и продолжали
издеваться. Я несколько раз быстро моргнул, что-то глаза стали
немного влажными.
— Знаешь, что это значит? — я просто закипел
от злости и показал этому мудаку средний палец. — Единственная ваша
добыча — это мертвый хант вон там. Которого вы, мрази, сами и
убили. А эта шавка… принадлежит Руди, и трофеи с нее его. И хрен вы
их заберёте.
— Ах ты… — Джимс не успел ни договорить, ни
навести на меня винтовку.
Я вам говорю, такое нужно показывать за
деньги. Это ж вообще, это ж просто невероятно. Я не знаю, как можно
подобное назвать.
Руди дернул за веревку, при помощи которой
таскал за собой лафет. Обычная веревка. Но как он с ней управлялся,
самый искусный кукловод на говно изойдёт от зависти.
Пушка сорвалась с места и обогнув дохлую
Гончую заехала прямиком к идиоту Джимсу за спину. Легкое
одергивание веревки, и лафет крутнулся на месте, развернувшись на
сто восемьдесят градусов. Еще один смычок, и дуло пушки поднялось,
нацелившись прямо в затылок невзрачного ханта.
Щенячий патруль против
капитана Руди. БУУУМ.
Громыхнуло так, что я от неожиданности ойкнул
и моментально, против своей воли, принял положение лёжа. Крайне
больно ударившись при падении. Теперь уж наверняка был уверен, что
получил контузию.
И парочка штрафов действительно имелась —
«легкое оглушение», «тремор», «легкая паника».
Прежде чем перед глазами потемнело, я успел
увидеть, как голова Джимса исчезла. Вот она только что была — и вот
в момент просто прекратила своё существование. Полная аннигиляция,
ну и поделом, всё равно придурок ею не пользовался.
Вот скажите мне, зачем было нас
провоцировать?
— Ну ты чудной, — надо мной склонился Фин и
бросил носовой платок мне на грудь. — Кто ж так ведёт переговоры?
Давай, глубокий вдох, выдох, и ещё разок.
— Какого мне вообще пришлось их вести? — я
протёр лицо от остатков Джимса.