Илья мою писюльку почитал, что-то там на ней отметил и кивнул,
подразумевая, что принял мой опус к сведению. И уже на следующий
день меня отсадили в отдельный кабинет, поручив разбор совершенно
других документов.
В воскресенье у бабушки, поедая пироги, мы с Ильёй обсудили эту
тему. Ему, оказывается, тоже несколько штук докладных на меня
принесли. Я ж всё ещё комсомолец, взносы плачу регулярно и
высчитываю без обмана. Другой вопрос, что они у меня отличались
каждый месяц. Союз художников выплаты производил по известной
только ему схеме. О моих доходах начальству известно, а вот
комсоргу — нет. Когда я ему почти полтинник отслюнявил, он не сразу
понял, что это за один месяц. Бдительность проявил, «накатал
телегу». Рассказывать, что это от Малого театра за портрет Елены
Николаевны Гоголевой, я не стал, но такой специфический коллектив
стукачей начал немного напрягать.
Повезло, что начальство отселило меня, а после нагрузило сверх
меры и думать о пустяках времени не осталось. Со особоважными
документами я дела не имел, но с грифом «секретно» пришлось
поработать.
В начале октября по агентурным каналам из Чехословакии пришло
донесение о том, что ЦРУ завербовало в Колумбии советского
дипломата. По имеющимся данным, этот человек получил кодовое имя
Trigon, то есть треугольник. Сам документ я не видел, но получил
письменное распоряжение отсортировать всех сотрудников по возрасту
и датам возвращения их в СССР. Список из семидесяти человек мне был
предоставлен, доступ к анкетам тоже. Увидел я нужную фамилию, как
только дошёл до буквы «О». От волнения даже пальцы задрожали.
Подчеркнул нужное имя и отправился к Илье Андреевичу.
— Александр Дмитриевич, — прочитал он и издал звук, напоминающий
рычание льва.
— Мы за ним следим уже три месяца. Пока безуспешно, — напомнил
я. — Кандидат экономических наук, спортсмен, не курит, не пьёт,
тщательно следит за своим телом. Это ещё одно подтверждение того,
что уже есть на него.
— Обоснование подготовь, каждого человека из списка в любом
случае проверь. Всякое бывает, вдруг это другой, и у нас не один, а
два предателя, — распорядился Илья.
Насчёт того, что появился новый завербованный агент ЦРУ, никто
не сомневался. У нас имелся другой документ о том, что в конце 1974
года обнаружен ранее неизвестный канал радиопередач, захватывающий
Москву и область. Аналитики нашего отдела предположили, что сеансы
могли начаться раньше, чем нужный человек вернулся в СССР, это
известный приём, чтобы отвлечь внимание от конкретного
человека.