Тем временем в корзину уже был брошен хлеб, а затем и сушеные фрукты. Ивешка остановилась на мгновенье и прислонилась к столу, склонив голову.
– Вешка? Разве я сделал что-то не так?
Она выпрямила плечи, вынула все только что сложенное из корзинки, суставами пальцев провела по щеке, а затем вытерла руку о фартук. Корзинка вернулась на свое место на полке.
Он подошел к ней сзади и обнял ее руками, шепча:
– У меня есть абсолютно все, чего я хочу.
Между тем, масло на сковороде выгорало.
– Мои лепешки! – воскликнула Ивешка. – Ах, проклятье! Петр…
В подвале чуть дрогнули опорные столбы. Это завозился домовой, возможно почуяв запах дыма, пока Ивешка спасала перегретую сковородку и оставшиеся на ней почерневшие лепешки.
Вскоре дом успокоился, и казалось что вместе с ним успокоилось и все остальное.
– Малыш? – позвал Петр, вспомнив про дворовика. – Медовые лепешки, Малыш.
Но Малыш не появлялся. Возможно, он ожидал более крупной взятки. Например, водки.
Тогда Петр подошел к двери, высунул голову наружу и сказал Саше, что у них есть вполне реальные шансы получить ужин. После этого снял с полки кувшин.
Однако Малыш не явился даже за этим.
Все это время лошадь по-прежнему стояла во дворе. Черт возьми, можно было предположить, что дворовик был очень расположен к домашним животным, кроме того, он должен был следить за окружающим и не пускать лошадь в сад, и потому не смел даже высунуть нос со двора.
Но Малыш имел еще и свою собственную ответственность, ведь сразу два колдуна сказали ему об этом, и вполне вероятно, подумал Петр, он сидел где-нибудь под забором, отвергнутый, испытывая ревность и страдая от жалости к самому себе.
Ужин проходил в тишине, все вокруг было спокойно, не считая случайно возникающих желаний или взбалмошных мыслей, обычно витающих над столом. Раздавалось лишь: «Передай мне лепешки, пожалуйста», «Еще чаю, Саша?» И казалось, что только один Малыш пребывает в плохом настроении, от того, как с тоской предположил Саша, что ему приходится караулить во дворе лошадь, и никто до сих пор не принес ему ни лепешек, ни водки.
– Он еще придет, – пробормотал Петр. – По крайней мере, к завтраку.
Затем Петр и Саша собрали немного зерна и меда для Волка. Они вдвоем вычистили его скребком при свете лампы, а на следующий день соорудили нечто похожее на загон позади дома, где под полуденным солнцем уже прорастала сорная трава. Это была очень спешная работа, но Саша и тут не оставил своих желаний, чтобы столбы по углам загона стояли очень прочно, что было гораздо легче, чем распространять свои желания на лошадь, имеющую свою голову на плечах, запрещая ей всякий раз пробовать свежие весенние овощи, растущие в саду.