Было истинной правдой, что ноги у леших вывернуты задом наперед.
– Добрые посадки, добрые, – проговорил он о молодых березах. А затем неожиданно добавил: – С ним… все хорошо. Он спит. Спит.
Саша отряхнул пыль и грязь с рук и сунул большие пальцы за пояс, ощущая неприятную судорогу в плечах и мучаясь от давно удерживаемого вопроса, который он до сих пор так и не задал Мисаю. Но теперь, думая о дожде, о зимнем снеге, о прошедших годах, он негромко, почти шепотом, все-таки задал его:
– Он страдает? Он чувствует всю непогоду, весь окружающий холод?
Мисай затрещал своими многочисленными пальцами, издавая звук, похожий на то, как ветер шевелит кусты, и Саша тут же увидел, словно во сне, молодое спящее лицо и снежинки, опускающиеся на темные ресницы, мягко падающие на бесцветные щеки, на нос и на губы, и медленно тающие. Вглядываясь в это виденье, нельзя было заметить никаких признаков к перемене состояния спящего.
Разумеется, можно было пожелать перемен, можно было пожелать, чтобы там остались лишь одни белые, отмытые дождем кости, и таким образом добиться того, чтобы любая опасность навсегда миновала. От такой возможности Саша почувствовал даже некоторую вину. Более того, он не только не хотел этого, но и никак не мог пожелать спящему даже малейших страданий, и безрассудно старался уменьшить их.
Но как жалость, так и любопытство были слишком опасны.
– Тревога, – проговорил Мисай. – Почему?
– Постоянно вижу его, – сказал Саша. – Думаю о нем… Мисай, почему ты пришел?
– Меня привлек запах березы, – ответил леший, что вероятнее всего и было правдой: Мисай, не больше не меньше, имел лишь намерение увидеть, что с его соседями с тех пор, как растаял снег, было все в порядке. Мисай часто навещал этот лес, а наступившая весна и молодые березы были очень важным моментом в жизни старого лешего, чей лес почти весь погиб. Мисай беспокоился за каждый лист.
И наконец прозвучало:
– До свиданья. – Мисай сказал это совершенно неожиданно, осмотрев все, что хотел увидеть. Затем он до безрассудного быстро, почти вслепую, начал подниматься вверх по мертвому стволу и исчез, производя точно такое же смятение, как и при своем появлении.
Мисай был все-таки чуть-чуть сумасшедшим, это нельзя забывать.
– До свиданья, – сказал вслед ему Саша, размахивая шапкой. Возможно, леший и услышал его.