– Разве ты не хочешь знать, куда мы движемся? Ты не хочешь знать хотя бы куда ведут нас наши желания?
Ивешка нахмурилась, глядя на него. Нет, она не хотела, это было ясно.
Может быть, он должен был бы выйти во двор вместе с Петром, взяться за какую-нибудь тяжелую работу, например, поколоть дрова, заняться чем-то таким, чтобы у него почти не было времени на размышления, но он был так чертовски напуган всем происходящим в доме…
Наверное, это от недосыпания, подумал он.
Хочу ли я, чтобы все, что я люблю, было в полной безопасности?
Но ведь это почти ничем не отличается от пожеланий мира, предложенных Ивешкой.
Но только мертвые могут пребывать в мире. Только мертвые могут быть в безопасности.
Она продолжала:
– И это сущий вздор – мое желание выставить тебя отсюда. Я не могу понять, с чего ты взял это, я на самом деле не хочу этого.
– Я надеюсь, что нет, – сказал он, и даже отважился не желать ничего, кроме как пользоваться гостеприимством в этом доме для самого себя, а не только для одного Петра. Но все же он продолжал думать об упавшей полке, о той войне, которую они вели с Ивешкой и которая прежде всего не устраивала его самого. Он все еще продолжал думать про обгорелые столбы, и потому стоял как немой, с застывшим языком, не имея возможности как-то выразить свое согласие с ее намерением пожелать безопасности или мира и спокойствия всем в этом доме.
Так молча он и отправился к своим книгам, оставив Ивешку наедине с собственными мыслями, с каким-то отчаянием надеясь на банников и на предсказания.
Разгрома в саду не произошло, ограда держалась, и Волк был сегодняшним утром в весьма веселом настроении, бегая легкой рысью по своему небольшому загону и слегка брыкаясь копытами.
Но со вчерашнего дня здесь был, и Петр имел на этот счет вполне определенное ощущение, еще один, невидимый и очень своенравный наблюдатель.
– Иди-ка сюда, – сказал Петр, подкладывая кусочек лепешки на случайно оказавшуюся тут кровельную щепу. – Лепешка с медом, Малыш.
Но никакого ответа не последовало. Однако когда он огляделся, то заметил в воздухе слева от себя призрачное мерцание пары укоризненно посматривающих глаз.
И имея жизненный опыт, что готовы признать и его завистники, общения почти со всеми дочерьми владельцев трактиров в Воджводе, он знал, что не совсем удобно уделять столько внимания и суетиться вокруг Волка, когда Малыш испытывает страданья от такого неуважительного отношения.