– Ни разу, – ответила Лила, выбирая очередную виноградину со всей серьезностью дамы, покупающей кольцо с бриллиантом.
Эди села напротив, взяла три ломтика сыра и сунула в рот.
– Животное, – бросила она без особого запала. – Его единственное дитя могло умереть от инфлюэнцы, а он и не заметил бы моей кончины.
– Заметил бы, – уверила Лила, снова изучая виноград. – Вот если я отправлюсь на тот свет, он не заметит, но если ему будет не с кем играть на виолончели, возможно, это произведет неизгладимое впечатление.
– Да съешь уже хоть немного! – не выдержала Эди, и взяв пригоршню виноградин, уронила на колени Лилы.
Эди ничем не могла помочь Лиле в ее несчастном браке, но вся эта ситуация заставляла задуматься о собственном будущем. Когда она вернулась в комнату и легла в горячую ванну, моментально погрузилась в размышления.
Эдит помолвлена с герцогом, лица которого не различит в толпе. Но даже этот факт не особенно ее беспокоил.
С пяти лет ей вдалбливали в голову, что тридцать тысяч фунтов приданого и голубая кровь – залог замужества по сговору родителей с целью производить на свет детей и умножать богатство какого-то отпрыска знатного рода. Она никогда не считала супружескую жизнь чем-то большим, чем содружество, будем надеяться, понимающих друг друга людей.
Однако Эдит определенно не хотела переживать драму, сопровождавшую брак отца и Лилы. Оставалось лишь надеяться, что мужчина с очаровательным шотландским выговором окажется таким же здравомыслящим, как она сама.
Но несмотря на ее раздражение из-за столь поспешного предложения без традиционного ухаживания, Эди считала, что это очко в пользу Кинросса, поскольку в его решении ничто не было связано с ее личностью. Вполне вероятно, что он решил жениться на ней еще до бала и танцевал с Эди просто для того, чтобы убедиться, что у нее нет горба или деревянной ноги.
Эди опустилась пониже, так что вода дошла до подбородка. Она нашла это объяснение столь поспешно сделанного предложения весьма ободряющим. Импульсивный человек ей ни к чему. Она предпочитала думать, что Кинросс принял обоснованное решение.
Она НИКОГДА не хотела столкнуться с эмоциональной бурей, окружавшей ее отца и Лилу. Никогда.
Ее мачеха имела несчастье влюбиться, возможно потому, что граф ухаживал за ней с таким неожиданным для него пылом. Если бы Лиле было все равно, она не флиртовала бы с другими мужчинами, чтобы привлечь внимание графа. И если бы он не любил ее так, то и не злился бы на ее поведение. Но Эди и Кинросс наверняка избегнут этого порочного круга, установив несколько основных правил семейной жизни.