Когда англичанин, сопровождаемый метисом, пересек рощу и обогнул колючие заросли, он не сразу увидел шведа. Могучий, похожий на медведя, Нильсен и двое индейцев, одетых в пестрые рубашки и грубые изорванные штаны, лежали на краю продолговатой канавы и с помощью веревок тянули оттуда что то тяжелое. Около канавы валялись две лопаты и громоздились кучи свежевырытой земли.
Услышав шаги Мойна, Якоб поднял голову. В его золотистой бороде застряли кусочки глинозема, лицо было потное и грязное.
– А ну, помогите! – весело крикнул он.
Вскоре на краю ямы уже лежало нечто, похожее на саркофаг из хорошо обожженной глины.
– Золото, а? – подмигнул Нильсен.
Генри пожал плечами. В самом деле, любопытно, что там? Мощи индейского вождя? Украшения? Идолы? А вдруг… золото?
Якоб решительно взял в руки ломик, поплевал на ладони. В глазах индейцев промелькнул суеверный страх.
Рраз!
Угол саркофага, коротко звякнув, отскочил. Нильсен ударил ломом еще раз: отверстие стало шире, через всю крышку пролегла кривая трещина. Якоб поддел крышку снизу и, напрягшись, разломил ее надвое.
Англичанин изумленно свистнул: вот так штука! Индейцы вытаращили глаза, метис перекрестился.
Нильсен озадаченно поскреб затылок. Потом наклонился над саркофагом и бережно вытащил одну прямоугольную пластинку. Их там было, видимо, несколько сотен.
– Деревянная, – задумчиво сказал он. Сощурился и осторожно стер с нее рукавом плесень. – Письмена!
У Генри захватило дыхание. Черт побери, тайна! А Якоб, беззвучно шевеля губами, уже читал что то. Остальные молчали и ждали.
– Написано на старом испанском, – пробормотал швед. – Слава богу, испанский я знаю. На табличке стоит цифра сто пятьдесят шесть. Очевидно, номер страницы… Придумал же: просмолил дощечку – и ничего с ней не стало. Умница!
– О чем там, эй, борода! – нетерпеливо выкрикнул пожираемый любопытством Генри.
– О какой то бригантине… Испанские имена… Кто то куда то плывет, на них нападают индейцы…
– Дальше, дальше!..
– Слушай, Генри, – голубые глаза Нильсена вдруг посерьезнели, – давай отнесем все это добро в хижину. Самолет за нами прибудет только через неделю. Клянусь, этого будет достаточно, чтобы прочитать все.
Мойн кивнул.
– Эй, ты! – крикнул он метису. – Сбегай ка, дружище, за мешками!
… Через полчаса шведский ботаник Якоб Нильсен и путешествующий англичанин Генри Мойн, прихотью судьбы заброшенные в низовья Амазонки, уже сидели на корточках возле груды дощечек и сортировали их по номерам. А еще через полчаса Нильсен с подчеркнутой торжественностью взял с полу дощечку номер один и, чуть запинаясь, начал переводить.