Он своей большой рукой взялся за мою, заморгал на вампира, который так и валялся у его ног.
– Почему эти люди в цепях?
Бог ты мой, он не помнит, что это вампиры. Значит…
– Лейтенант Биллингс, что вы помните последнее?
Он нахмурился, глядя на меня, и видно было, как он пытается сосредоточиться. Рука, держащая мою, напряглась. Глаза смотрели с легким испугом, и он просто покачал головой. Черт…
Подошел Зебровски, с ним был Смит и еще несколько полицейских в форме.
– Рей, – сказал Зебровски, – надо пойти пройтись.
– Пройтись? – переспросил Биллингс.
– Ага, – сказал он и тронул Биллингса за руку, к которой он еще прижимал мою руку.
Биллингс кивнул, но не отпустил меня.
Зебровски потянул его за руку, зовя с собой, и Биллингс сдвинулся, но продолжал держать мою руку.
– А она с нами может пойти?
– Не сейчас. – Зебровски посмотрел на меня, совершенно недвусмысленно спрашивая взглядом: что я с ним сделала? Я пожала плечами, зная, что он мое выражение лица тоже поймет. Может быть, он и поверил, что я понятия не имею, что случилось с лейтенантом.
Биллингс не хотел отпускать мою руку, и это тоже было нехорошо. Я не только питалась его гневом, а сделала что-то еще. Намного больше сделала, чем намеревалась.
Зебровски потянул настойчивее и увел-таки Биллингса с собой, но губами сказал мне: «Потом».
Действительно поговорим потом, явно придется. Черт и еще раз черт.
Понятия не имела, что я сделала с этим здоровенным лейтенантом.
– Спасибо, – сказал вампир с пола.
Я посмотрела на него. Глаза серо-голубые, сейчас больше серые. Короткие светлые волосы разлохмачены, будто непослушные кудри, с которыми даже короткая стрижка справиться не может. Казалось, что у него слишком много волос для такого маленького лица – или слишком мало лица для такого количества волос. Джинсовая куртка и футболка рок-группы, не заправленная в джинсы, плюс кроссовки – все это делало его похожим на сотню других подростков, если бы не странная прическа и странное слишком тонкое лицо. Я сообразила, что оно выглядит голодным, будто он недоедает, и поняла, что это значит: сегодня он голоден. Он был мертв так недавно, что кожа еще не утратила загара, бывшего в момент смерти, и он не казался слишком бледным, но я знала, что сегодня он не кормился кровью. Хотя бы этот не поучаствовал в разжоре копа, которого мы нашли со следами десятков клыков.