Из машины «Скорой» Генка выскочил на первом же перекрестке. Благо конвоира не приставили – невелика птица. Бегом до хаты. Успел вовремя. Затащил мешок на чердак, забросал мусором. Только спустился, а тут родные правоохранительные органы в лице оперуполномоченного и участкового. Хату обшмонали, но… А за пакетик, ОМОНом изъятый, по закону только штраф полагался. Соскочил, стало быть, Генка. Да вот с ухом оказия вышла. Его же пришить на место полагалось, а не просто пластырем залепить. Да еще заразу какую-то себе в рану занес: в антисанитарных условиях операцию делал, вдобавок не стерильным инструментом. Довыпендривался. Загноилось ушко, заболело. Через месяц пришлось ампутировать… Подарок к восемнадцатилетию.
– Пока, – возле овощных ларьков Вера свернула, решив пройти через рынок. Так быстрее.
– Бывай, – кивнул Генка Ван-Гог, почесав то место, где когда-то росло ухо.
Дозу Вера взяла не себе. Она боялась подсесть на героин. Травку покуривала, конечно. За компанию. Не смотреть же попусту, как Юрик глюки ловит. Юрик не возмущался: не хочешь ширяться – не надо, хотя, если любишь, могла бы…
Сейчас в кармане лежал полный боевой комплект: грамм героина для Юрика и коробочек травки для себя. Бальзам и кондиционер. Два в одном. Грамма Юрику хватит на неделю. По паре уколов в день.
Юрик сидел на иголочке-жердочке прочно и с комфортом. Начинал, как обычно начинают все. С травки, с колесиков… Потом ужалился героином. Засосало мгновенно, героин времени на раскачку не дает, три-четыре раза, и ты – «наш человек». Вера пыталась отговорить. Но от воли Юрика давным-давно ничего не зависело, и она бросила разговоры.
Юрик обитал с мамашей-пьяницей в двухкомнатной хавире, превращенной общими стараниями в живописный хлев. Движимое имущество, вплоть до штопаных носков покойного бати, было давным-давно продано с местного аукциона. Какая-то видимость человеческого жилища создавалась исключительно стараниями Веры, да и то все реже и реже. Мамаша же вообще не обращала внимания на такие мелочи, как отсутствие стекол в окнах ее комнаты и унитаза в уборной. В конце концов, у нас тут не ток-шоу «Моя семья», главное, чтобы присутствовал комфорт душевный, а нужду и на пол справить можно.
Вера знала Юрку с детства. Общий двор, общая школа, общие друзья, в чем-то схожие жизненные условия. У нее, кроме бабушки, потихоньку выживающей из ума, вообще никого не было. Лет так с пяти, когда предки разбежались. Где сейчас папанька, Вера понятия не имела, а мать грохнули в какой-то удалой компании, разбив о голову бутылку. Как рассказывала бабушка, крестясь и прося прощения за душу грешную, мать Верина была бесстыжей девкой, падкой до кобелей.