– У всех есть мозги, – сказал шериф. – Даже у Ди. Если их получше узнать, то можно подумать, что у них слишком много мозгов. Но вот Чарли… Он другой.
– Я так и подумал, – кивнул Райннон, вспомнив бессмысленную болтовню юнца.
– Мозги бывают разные, – объявил шериф. – Есть добрые старые сообразительные, а есть кое-что получше. Это называется гений! Клянусь Богом, Чарли Ди – именно такой.
Райннон забыл про сигарету. Он в замешательстве слушал Каредека.
– Ты когда-нибудь играл в шахматы? – спросил шериф.
– Немного, когда был мальчишкой.
– Тогда ты знаешь, что большинство играет плохо; некоторые усердно учатся, и если у них к тому же есть голова на плечах, у них трудно выиграть.
– Точно.
– Но кроме них есть еще гении. Они отдадут ладью, пару слонов, три или четыре пешки, и когда ты думаешь, что выиграл, они прорываются и ставят тебе мат в пару ходов.
– Верно, – вздохнул Райннон, вспоминая далекое прошлое.
– Они настоящие профессионалы. И это относится к Чарли Ди. Он всегда идет на пять ходов впереди тебя. Ты запер его здесь, ты запер его там, но прежде чем до тебя дойдет что к чему, он уже выиграл. Он гений, Эннен, мой мальчик!
Райннон нахмурился. Он попытался сопоставить это описание со своей собственной оценкой юнца. Оно никак не совпадало.
– Он приезжал вчера вечером.
– Приезжал?
– Что в этом плохого?
– Ничего… Ничего, – вздохнул шериф и отпустил рукоятку маслобойки. – Но только лучше бы приехал кто-нибудь другой. Он слишком много замечает!
– Про меня? – спросил Райннон с затвердевшим лицом.
– Эй, Эннен. Не все так плохо. Скорее всего, он ничего не подозревает. Ты же ведешь себя тихо!
– Буду молиться и надеяться, что у него нет никаких подозрений на мой счет, – возбужденно произнес Райннон. – Потому что если кто-нибудь попытается разлучить меня с этим местом… этой новой жизнью, Оуэн… я… я…
Он замолчал. Шериф ничего не ответил, но на лбу его неожиданно выступили капельки пота.
Осень выдалась засушливой, холмы вокруг побурели, но зеленая ферма Райннона казалась еще свежее, чем прежде, еще более похожей на драгоценный изумруд. И когда он вышел на веранду выкурить вечернюю трубку, глаза его сами собой закрылись.
Он настолько устал, что, закрыв глаза, почти сразу засыпал и просыпался, лишь когда голова падала на грудь. Приходя в себя, вдыхал запах трав, более сладостный для него, чем аромат роз, и безотчетно замечал угасающий закат. Из кузницы доносились успокаивающие удары молота. Его помощник, Ричардс, принялся за работу, и Райннон с удовлетворением улыбнулся.