Мужчина усмехнулся и прошел вглубь
зала, не торопясь с ответом. Резко остановился, потянул носом,
словно ищейка, и медленно двинулся в читальный зал.
– Ты что это себе позволяешь! –
громыхнул библиотекарь.
Мужчина от неожиданности вздрогнул и
остановился. Он явно не ожидал подобной мощи от дряхлого на первый
взгляд старика. Библиотекарь усмехнулся, довольный произведенным
эффектом.
– А ты как думал? Это моя территория,
и здесь я сильнее. Несмотря на все твои уловки и ухищрения, Ткач. И
ежели я не возжелаю, а я не возжелаю, дальше ты не пройдешь!
Мужчина несколько мгновений
вглядывался в полумрак читального зала, выискивая, высматривая
что-то. Или кого-то. Потом нехотя отвернулся и перевел взгляд
блеклых глаз на библиотекаря.
– А мне и не надо туда, собственно.
Что хотел, я и так разглядел.
– Ой не ври мне, Ткач! Ой, не ври! Не
за этим ты сюда пришел. Чует мое сердце, опять задумали вы
что-то.
Библиотекарь поднял несколько книг со
стола и вернул их на пустующие места на стеллаже. Смахнул со
столешницы пыль и снова вернулся к стеллажу. При этом взгляд
прищуренных глаз ни на секунду не отпускал гостя из виду.
– Да не смотри ты на меня так,
Елизарушка, не смотри. Не стану я сегодня прорываться в хранилища
твои. А когда стану – никто не сможет помешать мне в этом. Ни ты,
ни уловки твои. Я вернусь сюда, Судьбою ведомый. А против нее никто
не смеет идти!
– Ну да, ну да, – усмехнулся
библиотекарь, от чего седые усы встопорщились ершиком. – Слыхали мы
подобное когда-то, было дело. Обещания лились, как мед из кувшина.
А речи были и того слаще. И что же в результате? Знания утеряны,
боги забыты. И мы одной ногой в Хаосе стоим.
Библиотекарь продолжал перекладывать
книги, как ни в чем не бывало, но в воздухе заметно повысился
градус напряжения. Мужчина, собравшийся было уходить, медленно
развернулся и подошел к конторке, за которой стоял Елизар.
– Ты на что это намекаешь, Кармин? Уж
не на то ли, что это мы обернули мир в Хаос?
– Я не намекаю, мил человек, что ты.
Мое дело маленькое – наблюдай, да записывай. Намеки – это по вашей
части. Уловки, тонкости, хитросплетения. А я пишу себе и пишу. День
ото дня. Разных пишу. И богатых, и бедных, и хромых, и убогих. И
одаренных, – едва слышно добавил библиотекарь. Но во внезапно
воцарившейся тишине его шепот отчетливо отпечатался в воздухе.