– Почему не проветрено? – Верона ворвалась в комнату, как вихрь,
чуть не сбив стоящего на пути Дениса с ног.
– Так холодно же, – попытался возмутиться тот, предусмотрительно
отступив в сторону. – Дождь же идет.
Верона Вергардовна медленно повернулась на голос, припечатывая
взглядом к месту.
– Ну ладно, ладно, – Денис попятился к форточке. – Сейчас
открою.
– Сейчас ты её должен был уже закрыть, – голос куратора ледяной
змеей пополз по воздуху. – А открыть её надо было полчаса
назад!
Денис вздохнул и потупил взгляд. За короткое время пребывания в
лицее он уяснил, что спорить с Вероной смерти подобно. Женщина
кивнула дежурным и принялась за осмотр комнаты. Провела пальцем по
книжной полке Ратора, открыла шкафы, суровым взглядом оценила
стопочки из одежды, сложенной сгибом наружу.
– Пакетики, – в голосе наставника прозвучало удовлетворение.
Каждая вещь, заботливо свернутая, была уложена в отдельный
полиэтиленовый пакетик. Когда Вальтер поведал Денису о том, как
следует складывать вещи, парень взвыл в голос. Но, познакомившись с
нравом хозяйки Медной Горы, решил не рисковать и послушно разложил
и свои вещи по пакетикам.
– Гигиена прежде всего! И санитария! – назидательно заявила
Верона. – Мальчики, пойдем. Времени нет.
Судя по всему, инспекция удалась.
Уже на пороге взгляд её упал на кровать Дениса. Двадцать минут
парень потратил на то, чтобы сложить стрелку на покрывале. И еще
десять взбивал подушку в пирамидку. Но той, видимо, нежности и
внимания показалось мало. Верхушка пирамидки, которую Денис так
заботливо поднимал, грустно покосилась, склоняясь на левую
сторону.
Верона медленно, как в заторможенной съемке развернулась. В
зеленых глазах, как показалось парню, вспыхнули настоящие
искры.
– Это! Не! Пирамидка!
Влепив комнате двойку за уборку, она вышла, пообещав Денису
устроить веселую жизнь.
– Ничего, – успокоил погрустневшего соседа Вальтер. – Дело в
навыке. Ратора она заставляла складывать пирамидки с трех лет.
Денис ничего на это не ответил. Но с этого дня проникся к Ратору
долей сочувствия.
После уборки следовал завтрак. Еще одна часть глобального
испытания на прочность. Утренняя столовая – место крушения надежд и
ожиданий. Именно здесь, простояв в очереди после пробежки под
дождем и суровой инспекции, как никогда хотелось порадовать себя
вкусной едой. Но унылая овсяная каша, комом стоящая на тарелке
убивала в учениках весь полет творчества и позитива. А уж манная
каша, растекающаяся до краев живописной лужицей, и вовсе рождала
желание взвыть в голос. Впрочем, это было лишь дело привычки. К
концу сентября Денис с удивлением стал отмечать, что если в манную
кашу накрошить хлеба и засыпать сахаром, она растекается не так уж
и сильно. А овсянку вполне неплохо спасает мёд из пакетиков,
которого всегда было в столовой в избытке. Но верхом кулинарного
мастерства, конечно же, считалась способность растопить каменный
кусок масла ледникового периода над горячим чаем, не уронив его при
этом, и размазать его по поверхности серого хлеба. До лицея Денис
часто перебирал в еде. Но что-то подсказывало парню, что через три
года учебы тут, он даже землю сможет есть без возмущения.