А потом нас забросали просроченными куриными конечностями. Такое новое мясо для бедных и убогих – вместо целой курицы растут только ножки с частью задницы. И переварить эти ножки умеем только мы.
Под этой кучей мороженой курятины и под зычное кряхтение царя Бориса выроилась наша новая знать. Разжирела, окрылилась в мгновение ока.
Мы объебем их так же элегантно, как они научились выращивать ножки имени своего вождя прямо в холодильниках без участия кур.
Мы им делаем только хорошее. То есть очень помогаем. Пока.
Посылаем дары наших недр – и недорого. Собираем их скучные серо-зеленые деньги сначала в свои полосатые тюфяки. Потом свернутые в тугие рулончики, стянутые оранжевыми резиночками, серо-зеленые знаки их могущества закапываем у себя на дачах в стеклянных банках из-под огурцов. Чтобы жуки валюту не пожрали, чтобы не сгнила. Это наш русский банкомат.
У себя они решили держать деньги на карточках, чипах и хард-дисках. У нас на всем этом деньги держат пентюхи. Мы на любой их чип три своих выставляем. Когда кто-нибудь все их деньги размагнитит и сотрет – Бог знает, кто будет этот дерзкий и хитрый, – мы спасем их, как спасли когда-то от коричневой чумы. Распотрошим свои тюфяки, откопаем банки, приедем к ним в гости и впрыснем им наши зеленые миллиарды.
Еще мы у них многому научились. Главное, демократии – и так, по мелочам. Консалтинг, пиар, шоу-биз. Но это в прошлом, нам у них учиться уже нечему. Они у нас учиться пока не хотят, важничают, носы задирают. А учиться у нас придется. Потому что наша демократия уже сейчас их демократию перешибает, как лом соплю.
Мы кого хотим, того и выбираем. Хотим Ельцина – выберем, хотим Путина – выберем и его. Они, конечно, тужатся, притворяются, что это они хотят наших ельциных с путиными, а мы просто так, для мебели. Может быть, и они хотят тоже. Но, главное, своих ельциных и путиных хотим мы, и почему хотим, они не знают. А когда узнают, будет поздно.
Мы объебем их, потому что умеем хотеть так, как они никогда не научатся.
Классики пера, на которых воспитаны многие русские моего возраста, соглашались между собой только в некоторых вещах. Одна из них – чье-то проклятие над матушкой Россией.
Я тоже до недавнего времени каким-то нашим особенным проклятием объяснял то, что Сталин построил такую страну, которой умел управлять только он. Сталин умер, сталинская постройка качалась почти сорок лет после его смерти, крыша плясала и ехала у всех на глазах, пока не рухнула. И все снова заголосили о проклятой нашей судьбе.