Кюн оживленно замычал. Он взял в рот указательный палец и стал сосать его с усердием годовалого малыша.
– А-а, это! – уразумел наконец Амма, и выражение озабоченности сменилось на его лице снисходительной улыбкой. – Не-е. Отсасывать яд было ни в коем случае нельзя. Ты хоть видел когда аспадскую гадюку?
Кюн отрицательно замотал головой.
– Если хоть каплю проглотишь случайно, или если там во рту какая царапина, то тут уж точно сдохнешь что твоя собака людям противная… – философично заключил Амма и настороженно посмотрел на дверь.
Эгин, находившийся как раз за дверью – ведущей в людскую, где и происходило общение Аммы с Кюном, – усмехнулся.
Мастерством Кюна, своего конюха и отчасти прачки, Эгин восхищался с самого первого дня его службы. Разумеется, тот все прекрасно слышал и наверняка отлично объяснялся. В тех случаях, например, когда рассказывал о причудах хозяина, гиазира Атена, своему начальнику из Опоры Единства. Но отличить Кюна от глухонемого, не настраиваясь специально на то, чтобы уличить его в обмане, было практически невозможно.
Хотя Эгин расколол Кюна давным-давно, он не подал виду. Пусть наблюдают. Пусть изображают глухонемых и туповатых. Лишь бы слугами были хорошими.
А на слуг Эгину, или, если угодно, чиновнику иноземного дома Атену окс Гонауту, грех было жаловаться. Он решительно распахнул дверь в людскую, где застыли в настороженном безмолвии Амма и Кюн.
– Ваша лошадь, милостивый гиазир, уже готова! – вскочил Амма.
– М-м… – промычал Кюн, партию которого только что уже исполнил его товарищ, и в его глазах блеснули искорки поддельного раболепия.
– Я отлучусь на денек в горы. Или на два денька… – небрежно бросил Эгин.
Пусть теперь в Опоре Единства ломают головы, что же он собирается делать в этих самых горах и отчего это в последнее время гиазир Атен окс Гонаут вошел во вкус затяжных конных прогулок. Такая у них работа, Хуммер их раздери, – ломать головы.
2
Наверное, было бы куда умней просто лечь спать. Но «умнее» не значит «лучше». Прошедший день был настолько богат событиями и впечатлениями, что Эгин был уверен: ему не заснуть до рассвета. Не заснуть, если придется провести ночь в постели одному. А это значило, что навестить госпожу Вербелину исс Аран просто необходимо.
Он спустился в конюшню. Для «горной прогулки» Кюн приготовил Луз, серую в яблоках кобылу.