ГОР.
Ясмин не ответила. Заметно было, что ей все это даётся с большим трудом. Она с удовольствием послала бы меня к чёрту, но воевать со мной крайне невыгодно.
Оставшись лицом ко мне, она принялась развязывать пояс халата. Полы его разъехались, обнажая девичью грудь. Тонкая талия, округлые бедра и торчащие сиськи кого угодно сведут с ума. И теперь это все моё.
— Снимай, не стесняйся, — поторопил её, видя, что она снова засмущалась, хотя я уже её такой видел.
Спустила халат с плеч и позволила ему упасть на пол. Опять остановилась, обняв себя за плечи и прикрыв грудь.
— Белье тоже снимай.
Ясмин снова метнула в меня взгляд-молнию и подцепила пальцами резинку трусиков. Она потянула их вниз, а я поймал себя на мысли, что застыл на месте от предвкушения. Хочу видеть её всю. Гладко выбритая промежность — её хорошо подготовили для жениха. Ужасно захотелось провести рукой по чувствительному клитору и услышать стоны удовольствия. Она ведь ещё не кончала с мужчиной. Я увижу её оргазм первым. Стояк заныл ещё сильнее, требуя разрядки прямо сейчас. С ней.
Ясмин, покраснев от стыда, провела по ногам белье и оставила его тоже на полу, рядом с халатом. Под моим жадным взглядом надела на себя шёлковые трусики и выпрямилась. Длинные волосы струились по обнажённой спине, упругую попу красиво обтянул шёлк.
Красиво. Сексуально. Нравится.
Юная Шахерезада.
— Жених твой полный кретин.
Ясмин надела пеньюар и обернулась. Прозрачная ткань, собственно, ничего особо и не прикрыла. Даже отсюда видны розовые соски. Красивая, зараза. Хочу её. И трахну.
— Знаешь, почему он кретин?
Она вопросительно смотрела на меня, собрав руки, которые, очевидно, не знала куда деть, в замок.
— Не захотел за тебя платить. Я бы за тебя отдал деньги. Нашёл бы, сколько бы ни запросили. Ты этого стоишь. Печально, но и так бывает.
От лица девушки отхлынула краска. Её задела новость о том, что Самир не захотел её выкупать. Так и было. И это деморализует её ещё больше.
— Не захотел? — негромко спросила она, будто я ещё могу опровергнуть сказанное ранее.
— Именно, — усмехнулся я. — Я обещал, что не притронусь к тебе, если он готов возместить мне ту сумму, которую я ему назвал. Он отказался, отдал тебя мне.
В зелёных глазах снова заворочались грусть и боль. Да, неприятно узнать, что тебя так легко променяли на деньги. Продали. Бросили. Предали.