— Почему именно они? — Начальник
Королевской гвардии обычно сам выбирал помощников, и выбор для
такой миссии казался ему не совсем удачным. Хок был очень серьёзен
и ответственен, потому Кристофер любил оставлять его за главного в
своё отсутствие. Герберт же приобрел славу дамского угодника.
— Хок меньше всего подвержен эмоциям
и может более здраво оценивать ситуацию. Уж извини, но ты не
настолько бесчувственный чурбан, как о себе думаешь. А Герберт —
наш с тобой друг и отличный собеседник.
— Ага, особенно с женщинами, —
прыснул Кристофер.
— Вот так и узнаешь, какова моя
сестра на самом деле. Оценишь её и решишь, стоит ли она того, чтобы
весь мир узнал, какую тайну столько лет скрывала моя матушка.
Тень сомнения закралась в мысли
Кристофера, и он задал вопрос, надеясь, что получит другой
ответ.
— Я правильно тебя понимаю? Если твоя
сестра…
— Да, я сказал, мы должны убедиться.
Когда поймёшь, примешь правильное решение. И если всё плохо... я бы
предпочёл, чтобы больше никто и никогда не узнал о ней. А для своей
матушки я что-нибудь придумаю.
Алита проснулась ещё до восхода
солнца. Терзаемая страхами, она ворочалась в постели не в силах
уснуть. Ей было не по себе от предстоящей встречи. Мысли, одна хуже
другой, не покидали разум. А что, если всё обман? А если они просто
убьют их всех? А если она опозорится при встрече? Фантазия
издевательски проигрывала перед внутренним взором нелепые сцены, от
которых становилось дурно.
Годами ранее, когда драконица ещё
окончательно не смирилась с формой своего существования, она
представляла, как кто-нибудь заберёт её отсюда. Подобные истории
она читала в детских книжках с цветными иллюстрациями, где принц
так безупречен и галантен, благороден и умён, а принцесса добра и
красива, что они вместе покидают место заточения и отправляются в
за̀мок, чтобы создать новую жизнь. Теперь драконица считала всё это
глупой выдумкой. Нет ничего милого и приятного в том, что всё
переворачивается с ног на голову, и кто-то «отрывает» от привычной
жизни. И если поначалу, в тот день, когда получила письмо, она ещё
находила в себе силы радоваться, то теперь её сковывал дикий страх.
Алите хотелось провалиться сквозь землю, но никого сегодня не
принимать, ни с кем не знакомиться и, уж тем более, не покидать
за̀мок и не лететь в неизвестность. Возможно, кто-то назвал бы её
трусихой или слабой, но внутренний голос нашёптывал, что так много
подводных камней в этом приглашении, и драконица покрывалась
испариной от расшатавшихся нервов. Вчера вечером она даже снова
начала думать о побеге, на который не решалась столько лет. Однако
любовь к людям, которые заботились о ней всё это время, и чувство
долга останавливали. К тому же, она задавалась вопросом: «А не
будет ли это ещё большей слабостью?»