Помнит ли кто сейчас в Реме Великолепном, как все клоаки столицы волею Гамелинов были красны от человеческих внутренностей? Как по окончании войны городская чернь собирала ополчение для охоты на бродячих псов-людоедов, которые за время лихолетья так привыкли к человечине, что ничего больше и жрать-то не желали?
Судачат ли морячки да солдаты императора Торвента Мудрого о том, что десять лет назад Рем Двувратный обратился Ремом Безвратным, ибо обе его гавани обмелели от тысяч трупов, закованных в тяжелые доспехи?
Разумно ли вспоминать сейчас, что его отец, Шаль-Кевр, нашел свою смерть от руки Гамелинов?
Что его брат, Глорамт Смелый, пал от руки Герфегеста – плененный и безоружный?
«Нет. Нет, – вздохнул, сжимая кулаки, Тай-Кевр, – ибо сейчас Гамелины сильны как никогда».
2
Это было вчера – гавань, расплав закатного золота, опасные, несвоевременные мысли – резвые и прямые, как клинок.
Сегодня были угрюмые камни Судного Плаца под ногами и безмолвные изваяния великих воинов, долженствующие символизировать неподкупность и беспощадность суда. Толпа зевак, студнем колышущаяся за спинами оцепления, отчаяние обреченных на смерть.
– Хозяин, ты должен… – над ухом Тай-Кевра прошелестел шепот распорядителя.
– Да, – кивнул Тай-Кевр. – Пора вершить правосудие.
Пятеро – четверо мужчин и одна женщина – ожидали своей участи.
Их руки были скручены за спиной воловьими жилами, проваренными в шипучей соли, их шеи – прикованы к медным столбам. Палач лениво ковырял в разинутой пасти серебряной зубочисткой. Палачам хорошо платили. Зубочистка могла бы быть и золотой.
Неплохой улов случился вчера у морской стражи вотчины Пелнов. Под хрустящими креветками и осклизлыми морскими грибами в одной из лодок сыскалось кое-что интересное. Дым-глина – это как обычно. За добычу, укрывательство и продажу этого ядреного дурмана секут плетьми, рвут ноздри и благословляют рудниками. Там можно жить (не долго), оттуда можно сбежать (не часто).
Но, кроме дым-глины, душегубского вида контрабандисты привезли с собой женщину. Мертвую женщину.
Это была чересчур весомая улика.
«Где тело – там убийство» – гласит Кодекс Правосудия.
«Убийца подлежит смерти. Двое убийц подлежат двум смертям через трехступенчатый излом. Четверо убийц подлежат четырем смертям через пятиступенчатый излом» – уточняет Кодекс Правосудия.