– А моего – Ридиль.
– Что же вы сразу не сказали?
– Не люблю такие вещи попусту выбалтывать. Но коль уж ты имя своего назвал, то и я называю.
– Хорошо. Дайте, пожалуйста, Ридиль сюда. Мне нужно с ним поговорить.
Предельная серьезность королевича к глумлению не располагала. Я размотал сафьян и протянул Зигфриду свой меч, который – да-да! – отныне зовут Ридилем.
Зигфрид аж крякнул. Ясно, к таким игрушкам королевич не привык. Его собственный меч едва ли превосходил весом и длиною мой кинжал.
Кое-как взгромоздив Ридиль на плечо, Зигфрид отошел в сторонку, под древний ясень. Там он воткнул оба меча – и мой, и свой – в землю.
Королевич опустился на колено, молитвенно сложил руки и принялся бормотать. Пытался небось их на разговор вызвать – наши мечи. Умора!
Пора было и мне о деле подумать. Я достал из мешка шангарское ожерелье из черных коробочек убой-мака и ладанку с засушенным ухом аграпурского колдуна Иовамбе. Ладанку вместе с ожерельем я надел на шею, а на указательный палец – перстень Эфирного Паука.
Подумал немного – и забросил мешок обратно за спину. Мало ли что? Конечно, без поклажи за спиной с драконом толковать сподручнее, но о вездесущем ворье забывать нельзя. Безлюдье здешних мест не должно усыплять мою бдительность. Воруют ведь не только люди. Те же виверны, например…
Зигфрид продолжал свои беседы с Грамом и Ридилем. Мечи, однако, не отвечали ему ни звоном, ни даже самым тихим писком.
А вот меня услышат – потому что я знаю, к кому и как обратиться. Я повернулся лицом на восток и прочел из «Михр-Яшт» слова, которые некогда приносили мне победу над целыми странами:
Мы почитаем Митру…
Он битву начинает,
Выстаивая в битве,
Выстаивая в битве,
Ломает войска строй;
И все края волнуются
На бой идущих войск,
Трепещет середина
У войска кровожадного;
Конец ознакомительного фрагмента.