Орм спросил его, кто он и что это за поездка.
– Я с Борнхольма, – сказал тот, – и зовусь Сигурдом, Буи Толстый был мне отец. О нем ты, верно, слышал, хоть и был далеко. Я был с ним в Хьерунгаваге, когда он пал, и там был взят в плен вместе с Вагном и другими. И не сидел бы я тут и не говорил с тобой, когда бы не мои длинные волосы: ибо именно они спасли мне жизнь, когда решили убить пленных.
К этому времени уже многие наелись и захотели поговорить; и Токе встрял в разговор, заявив, что рассказанное бронхольмцем кажется ему удивительным и что, похоже, это будет хорошая история, потому что сам он всегда считал, что длинные волосы скорее мешают, чем помогают воину. Торкель Высокий сидел, ковыряя в зубах тем приличным способом, который вошел в употребление среди знатных людей, повидавших мир, – прикрывая рот ладонью; он слышал их разговор и сказал, что длинные волосы не раз приносили воинам несчастье и что люди разумные всегда убирают волосы под шлем, но из рассказа Сигурда сына Буи, быть может, они узнают, что и длинные волосы могут принести умному человеку пользу, и, надо надеяться, все в зале услышат его историю.
Король Свейн уже успел прийти в благодушное настроение, несмотря на то, что поначалу был мрачен, увидев Стюрбьёрна; он сидел, откинувшись на спинку своего почетного сидения, глодая поросячью ножку, сплевывал на посыпанный соломой пол и с удовольствием наблюдал, как король Харальда, беседовавший со Стюрбьёрном о женщинах, ел и пил больше всех. Он услыхал разговоры о длинных волосах и вставил, что мудрый воин должен позаботиться и о собственной бороде; потому как когда бьешься в сильный ветер, борода может попасть в глаза именно тогда, когда ждешь броска или удара; и у него уже давно заведено – в боевом походе всегда заплетать бороду в две косы. Но теперь он желал бы услышать, какую пользу принесли Сигурду сыну Буи его волосы, ибо людям, побывавшим в Хьерунгаваге, обычно есть что рассказать.
Епископ Поппон не мог управиться со всем, что ему положили, и теперь сидел, икая от пива; но и он поспешил высказаться. Он сказал, что хотел бы поведать им всем историю конунгова сына Авессалома, попавшего в беду из-за своих длинных волос; это, сказал он, была бы хорошая и поучительная история, записанная в святой книге самого Господа. Но Свейн тотчас ответил, что пусть его рассказывает подобное женщинам и детям, если те станут слушать и между ним и епископом начались пререкания. Тогда Харальд сказал: