Так что дверь в комнату пана
Трояновского оказалась открыта. Еще раз проинструктировав исполнителей по
поводу книг, какие следовало взять обязательно, а какие – по возможности, Боря
беззвучно скрылся в своей комнате, и стал ждать, ждать, столько сколько надо.
Ему казалось, что паутину он сплел хорошую и надежную. Конечно, в список
обязательных книг входила и библия с апокрифами. Теперь уже совсем скоро он
получит ее и совместит приятное с полезным.
Боря радостно потер руки и вышел на
балкон. Некоторое время он с удовольствием смотрел вниз, просто наблюдая за
людьми, казавшимися отсюда, с высоты совсем маленькими, почти, как мухи.
Внезапно Борин взгляд выхватил из толпы знакомую светлую шляпу. Он похолодел.
Неужели сосед так не вовремя возвращается? Тогда, все пропало! Он не получит
библии и денег, вырученных от продажи книг, а получит в большом количестве
синяки и ссадины от жестоких подельников, которые относились к нему пока, мягко
говоря, без должного уважения.
Медленно
пятясь, Боря осторожно шагнул внутрь комнаты. Он был уверен, что Зигмунд
Генрихович его не заметил, но лучше все-таки было перестраховаться. Юный гений
пытался найти единственно правильный выход из создавшегося положения. Пойти,
предупредить исполнителей и лишиться всего? Нет, не пойдет. Надо придумать
что-то другое, более выгодное для него.
Неожиданно,
трое малолетних грабителей испуганно замерли. Дверь в комнату пана Трояновского
тихонько приоткрылась. В тот же миг из трех глоток вырвался громкий вздох облегчения.
На пороге маячила сутулая и неказистая Борина фигура. Быстрым и зорким взглядом
полководца он окинул поле боя. Часть книг уже была увязана в стопки, но часть
еще оставалась в виде сброшенных со стеллажей бесформенных куч. Просмотрев
корешки увязанных книг, Боря заметил, что библия уже там.
-
Давайте, я часть заберу пока к себе, - предложил он и,
выбрав еще несколько наиболее ценных стопок, поволок их к себе. Перед тем, как
закрыть дверь, он как бы, между делом, предложил: - Вы бы хоть рожи чем-нибудь
прикрыли, если увидит кто, так хоть потом не узнает.
Едва
только Боря успел вернуться в свою комнату и прислониться спиной к двери, как
услышал возмущенные вопли Зигмунда Генриховича: