-Не слишком ли ты много возлагаешь на
мальчишку? - подал голос Вэлиас, до того молча наблюдавший за нашим
спором, - он может раскрыться или его раскроют, и тогда легат точно
уйдет к Сентам.
-У меня не остается выбора. К нему в
окружение очень сложно подсунуть кого-то из вне. Если же просто
приказать будет слишком подозрительно и тогда мы точно, не поймем,
есть ли у него связь с Сентами. А тут такая возможность сама идет к
нам в руки,- раздражение на всю эту ситуацию только увеличилось. Я
Император, должен идти на какие-то игры, вместо того, чтобы просто
не раздавить заговорщиков как букашек. Но иногда даже императору
противостоят силы соразмерные ему. Вот и сейчас легат слишком
нужен, чтобы действовать с ним грубо. Из-за этой войны, в которых
он приносит победы, его популярность возросла до невиданных высот.
Сам он выходец из простолюдинов, и не к какому роду не принадлежит,
от чего все аристократические дома начали подбивать к нему клинья.
Такой экземпляр отдавать, кому бы ни было чревато потерей своих
позиций.
-Надеюсь, данный риск будет оправдан,
- подытожил Вэлиас.
-И я надеюсь,- вздохнул я.
***
Я сидел в своих покоях перед большим
сундуком. Кончики моих пальцев дрожали, как это бывает каждый раз,
от предвкушения. Аккуратно, с трепетом и со страхом мои руки
скользнули по крышке и приподняли его. В свете тусклой свечи
блеснул красный рубин и блеск металла. Легендарный меч первого
императора Трануила выкованный в огне дракона, дарующий его
обладателю огромную силу. Я протянул руку и тут же одернул ее.
-Ай, зараза, - неподобающие слова
императору вылетели из моих уст. Боль в руке все не унималась. Эта
тупая железяка никак не хотела принимать меня.
-Милый, долго ты там еще? Негоже его
величеству заставлять ожидать девушку,- из-под одеяла показалась
тонкая, аристократически бледная, нога.
-Уже бегу, - возбуждение охватило мое
тело. Кинув напоследок взгляд, я захлопнул крышку сундука. Ничего,
скоро ты признаешь меня и будешь моим. И тогда те, кто ошибочно
полагают, что император всего лишь первый среди равных,
пожалеют.
После того памятного аукциона мне на
голову надели мешок и повезли куда-то к окраине города. Понял я по
тому, как стало меньше людского шума и запаха, ржания и стука копыт
лошадей, а мешок стал просвечиваться на солнце до того прячущегося
за домами, от чего можно было разглядеть силуэты деревьев,
аккуратно подстриженные кустов, и отдельно стоящие дворцы. Кажется,
это что-то вроде ВИП городка для богатых граждан. Когда с головы,
наконец, сняли мешок, я увидел, что у одного из таких домов мы и
остановились. Дом из тёмного камня, покрытый черепичной крышей
такого же цвета, был спрятан за высоким, каменным забором, вдоль
которого были посажены еще более высокие деревья, обеспечивающие
тень, что дает прохладу в знойную жару. Рядом с домом находились
еще несколько построек поменьше. Едва мы подъехали к воротам, из
них выбежали люди с ошейниками и я понял, что эти самые постройки
оказались бараками для рабов. Кажется теперь это и мой дом для
таких же неудачников, как я. Но страха или чего-нибудь такого от
осознания своей участи, я не испытал; лишь небольшое волнение.
Сейчас я в таком состояний, когда все до того надоело, что
становится все равно. Опасное состояние, от которого нужно
обязательно избавляться. Оно ведет к безразличию ко всему вокруг, и
этим могут воспользоваться другие. Я видел, как целые народы
доходили до подобного состояния и терпели диктатуру, тиранию
властолюбивых.