Мужчина проник в меня двумя пальцами
и словно крючком подтянул меня к себе поближе.
— Ох... — издала я очень тихий стон
и инстинктивно сжала бедра.
— Нет, — ещё один холодный приказ. —
Разведи свои длинные ножки, Афина.
Я не могла подчиниться. Не могла это
сделать сама. Пусть лучше он это сделает! Пожалуйста!
— Не слушаешься, малышка Афина? —
усмехнулся Армин. — Но мне так даже больше нравится. Ты прекрасна в своем
сопротивлении.
Обняв меня одной рукой за талию,
мужчина резко стащил меня с дивана, по-прежнему находясь во мне пальцами. Затем
вышел из меня, развернул к себе спиной, и вновь продолжил пытку моих складочек.
Я захныкала не в силах вытерпеть это
возбуждение. Мне было и до ужаса стыдно, но и до такого же ужаса хотелось
полноценного соития. Поэтому я толкнулась ягодицами в каменный пах мужчины, но
тут же оступилась с носочков, так как разница в росте, не позволяла мне быть на
нужном уровне.
Тогда Армин подхватил меня под
колено и забросил мою ногу на спинку дивана, заставляя упереться о нее коленом.
Тоже самое он проделал со второй ногой. Мне не за что было схватиться, но Армин
перехватил меня поперек груди, надёжно удерживая в одном положении. Затем он
развел мои колени так широко, что я заскулила от растяжки в мышцах, и одним
движением он вошёл в меня сразу глубоко и грубо.
Я задрожала в неудобной позе,
схватившись за руку Армина. Без его поддержки я бы просто не смогла находиться
в таком положении. Да ещё и сильно тянуло мышцы бедер. Поэтому я тут же сбилась
с дыхания и почувствовала, что не смогу продолжить.
— Расслабься, — зашипел мне на ушко
Армин. — Ты такая узенькая, что ножки тебе нужно разводить как можно шире.
Однако он не дал мне выполнить
приказ, так как начал двигаться во мне.
Закусив губу, я пыталась хоть
как-нибудь сдержать стоны, но каждый толчок моего Господина разливался во мне
постыдным наслаждением и желанной тянущей болью. Тогда я зажала рот ладошками,
полностью доверившись поддержке Армина, но и этого было едва достаточно.
Армин так неистово пользовался мной,
что я не могла сдерживать крики и стоны. Мои щеки покраснели ещё сильнее от
неполноценного дыхания и напряжения. А ещё от поступающего удовольствия.
Я так хотела моего Господина! Именно
так! Но я бы никогда не призналась ему в этом.