Вот и Гектору сабля понравилась. И горец,
получив удар под дых и хук справа, любезно ей поделился. Точнее, отдал Темному
лорду в полное распоряжение.
Взвесив оружие в руке, Гектор победно
ухмыльнулся. Горцы тем временем, поняв, что жить им хочется гораздо больше, чем
любви и ласки, стали тихо-о-онечко отползать в сторону ближайших
кустиков.
— Эй, а рюкзачки-то оставьте, — “любезно” попросил
Темный лорд.
На его открытой ладони замерцала шаровая
молния — магия возвращалась к нему. Вкупе с дьявольской усмешкой смотрелось это
крайне убедительно. Горцы побросали не только рюкзаки, но и припрятанные во
внутренних карманах мешочки с деньгами.
Вечером, сидя за братским костром горцев,
они станут рассказывать, как на них напали во-о-от такой оборотень и кракен с
во-о-о-т такими когтями и пастью (не говорить же, что их голыми руками уделал
голый мужик). А еще именно эти двое пустят слух о том, что в спокойной прежде
местности появилась ведьма. Настоящая — рыжая, способная призвать какое угодно
чудовище и даже маленького песика превратить в демона.
Все это время Аленка во все глаза
наблюдала за Гектором. Его нагота все еще смущала ее, но способности восхищали
больше “Ну и песий лорд, — думала она, — ну и сукин же сын”.
— Почему Темный лорд? — спросила она, отводя
взгляд от паха повернувшегося к ней Гектора. — Ты же блондин.
На лицо его вернулась привычная надменная
маска.
— Вот дереве… Аилен Красс, — ее
новое имя он произнес как какое-то ругательство. — Я владею темной магией на
сотом, самом высшем уровне. А тебя интересует исключительно цвет волос?
Вместо ответа Аленка развернулась на сто
восемьдесят градусов и направилась в противоположную от Гектора сторону.
Но тот каким-то неведомым образом вновь
встал у нее на пути.
— Ничего не забыла? — иронично спросил он,
демонстрируя идеально белые и ровные зубы.
— Чего тебе? — буркнула Аленка.
Улыбка Гектора стала шире. Шагнув
к ней почти вплотную, одной рукой он обвил ее талию, а второй приподнял
подбородок, вынуждая смотреть в его темные, как сам грех, глаза. — Кое-кто
обещал меня холить и лелеять за спасение. И я жду заслуженной награды