– Если это и в самом деле песчаная буря, – заметил один из проводников-ливийцев, – то нам остается только одно.
– Что?
– Лечь и умереть.
– Да защитят нас всемогущие боги!
Бивак пришел в движение. Перепуганные люди метались из стороны в сторону.
– Смилостивься, небо! Где нам искать спасения?
Кто-то бросал на песок мешки с пожитками и амуницию и, закрыв от ужаса глаза, бежал вперед, на север, кто-то пытался найти укрытие в расщелинах гигантского каменного утеса, кто-то падал в отчаянии на колени. Один могучего телосложения воин ткнулся лицом в песок и зарыдал, как ребенок. Другой попал под копыта взбесившегося коня.
В общей сумятице грек был единственным, кто не утратил спокойствия. Он стоял абсолютно неподвижно, вглядываясь в надвигавшуюся темную стену. Мимо проносились толпы обезумевших, потерявших человеческий облик людей.
– Беги! – кричали ему. – Половина армии уже погибла! Беги же!
Ветер усиливался, бросая в грека все новые пригоршни песка. В воздухе стоял грохот бушующего водопада. День на глазах превращался в ночь.
– Нам нужно выбираться отсюда, Диммах! – прокричал сосед. – Или ты хочешь быть погребенным заживо?
Но грек не шелохнулся. Его губы искривило подобие улыбки. На своем веку он повидал немало смертей, но мысль о такой ему и в голову не приходила. Этот поход действительно оказывался последним. Жестокость судьбы ошеломляла. Улыбка грека стала шире.
– Диммах, опомнись! Что с тобой?
– Ступай! – крикнул он, перекрывая завывания бури. – Беги, если тебе так хочется! Какой смысл? Я решил умереть там, где стою.
Ерек извлек из-за пояса меч и поднял его перед собой, вглядываясь в изображенную на лезвии змею с раскрытой пастью. Клинок достался ему двадцать лет назад, в первом походе против лидийцев, и все эти годы исправно служил своему хозяину. Большим пальцем левой руки Диммах нежно провел по кромке, проверяя ее остроту. Сидевший рядом однополчанин вскочил на ноги.
– Боги лишили тебя разума! Оставайся, придурок!
Но грек даже голову не повернул в его сторону Сжимая меч, он уставился в надвигавшуюся тьму Что ж, ждать осталось недолго. Под кожей проступили напрягшиеся мускулы.
– Ну, давай, давай, – прошептал он. – Посмотрим, кто сильнее.
Мысли приобрели вдруг удивительную ясность. Такое в бою происходило с ним всегда: на смену страху и свинцовой тяжести тела внезапно приходило радостное предвкушение схватки. Наверное, ухаживать за оливами и в самом деле не для него. Он – воин. Жажда битвы у него в крови. Да, лучший конец невозможно и представить. Диммах нараспев затянул слова старого египетского заклятия, отгонявшего злых духов: