— Поэтому каждый мир себя защищает и не пропускает, так сказать,
чуждые формы жизни. Ну, те, которые отличаются от живущих в нем.
Хорошо, что слиамы только в одном мире обитают. Это такие черви с
большими... А, неважно.
— Формы жизни? — тупо переспросил Варфоломей.
— Ага... Ты себе сито представляешь? Ну, или фильтр? Когда
происходит переход из одного мира в другой, мы как бы проходим
через фильтр. И если ты не соответствуешь, тебя сомнет мироздание.
Некоторые прибывают сюда в виде разрозненного набора атомов и
частичек. Думаешь, откуда берется пыль? В том числе это остатки
некоторых неудачников, которые сюда лезут. Особо опасных монстров,
конечно, зарубает сразу. Зато человекоподобным демонам везет: ходят
без всякого напряжения и дискомфорта. К счастью, — черт
назидательно поднял палец, — мы — существа пластичные.
— Это в каком смысле?
— А пролезем... везде... как тут говорят, «без вазелина». Если
прижмет, то и через игольное ушко пройдем. Но тут есть, брат мой
черт, одна оказия… — Амадей едва снова едва не вернулся в прошлое.
— Мы когда из Ада сюда, на Землю, лезем, ох, и мнет же нас! И
всячески корежит. Вот тебе повезло!
Варфоломей кисло усмехнулся.
— Нет, я на полном серьезе говорю. Мог, например, один рог
остаться. Или хвост оторвало бы. А если совсем плохо, то могла тебя
эта бездушная реальность располовинить. Или нашли бы тебя кусками:
рожки и копытца отдельно, а...
— Я понял, — оборвал его Варфоломей.
— А так ты очень даже ничего. По меркам людей, конечно. Рога
отпилить, хвост отрезать, — и вообще был бы...
Под тяжелым взглядом Варфоломея Амадей осекся и благоразумно не
стал развивать тему.
— Ну ладно. С этим разобрались. — Рыльце его задвигалось,
улавливая аппетитные запахи, которые шли с кухни. — Пойдем,
отобедаем-с, чем Вера Сергеевна послала.
***
Еве нравилась квартира, нравился район. Дом был неплохой: соседи
в целом приятные. Под «приятностью» Ева понимала тот факт, что была
с ними не знакома. Все общение сводилось к вежливому кивку в лифте
или комфортному игнорированию ко всеобщему удовольствию. Из всего
подъезда по именам она помнила только двоих. Высшее проявление
московского добрососедства, при котором никто никого не знает и по
возможности не замечает.
Как это часто бывает, имелось и одно «НО». Два раза в месяц
обязательно случались нехорошие дни в нехорошей квартире
наверху.