– А кто сказал, что будет легко? – вытянув губы, протянул Угрюмов.
– Становись! – нехотя скомандовал Бондаренков.
Офицеры построились в две шеренги. За инструкторами встали переводчики.
– Когда угомонится? – прошептал стоящий позади Олега Монах.
– Надо ему бабу найти! – хохотнул кто-то.
Между тем Угрюмов вынул из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок и развернул:
– В соответствии с утвержденным планом я должен проводить с вами политическое информирование…
– Чего? – протянул кто-то.
– Это что еще за план? – недоумевал Бондаренков.
– А как вы думали? – вскинул помутневший взгляд Угрюмов. – Здесь вам не курорт.
– Это мы уже поняли, – вздохнул Селин. – Скорее, вытрезвитель.
– Разговоры в строю! – Угрюмов громко икнул. – Не забывайте, находимся вдали от родины…
– Надо что-то срочно с ним решать, – проговорил Монах.
У Олега появилась идея.
– Послушай, он сейчас спал?
– А чего ему еще делать?
– Ты заметил, что у него уже провалы в памяти?
– Конечно, – удивился вопросу Монах. – Почему спросил?
– Сейчас восемь вечера, – стал рассуждать Олег. – Может, превратим их в утро?
– Как? – не понял Монах.
– Главное, чтобы парни все поняли. – Олег посмотрел на Угрюмова. – Эдуард Иннокентьевич!
– Что? – пытаясь всунуть сложенный вчетверо листок в нагрудный карман куртки, Угрюмов подался вперед.
– Может, вы политинформацию на вечер перенесете? – Мы только с завтрака, сейчас в учебный центр ехать.
– С завтрака? – округлил глаза и рот Угрюмов и поднес к глазам часы: – Как это?
– Как положено утром! – раздался голос Суханова, который с ходу сообразил, в чем дело, и подыграл Олегу.
– Я что… – Угрюмов не договорил, а развернулся и посмотрел в сторону нырнувшего за деревья солнца.
– Сработало! – с восторгом проговорил Монах. – Ему сейчас кажется, что оно только взошло.
– Утро! – между тем констатировал Угрюмов и безвольно уронил руку вдоль туловища: – А почему вы еще здесь?
– Так вот и я о том же! – обрадовался Олег и, не дожидаясь команды, направился в общежитие.
Демон передвинул слона и объявил:
– Шах!
– Опять! – с досадой воскликнул Сергеич.
– Не опять, а снова, – проговорил Демон.
За три дня шахматы изрядно надоели. Но в рассчитанной на двоих палате делать было нечего, и Демон, скрепя сердце, двигал фигуры, тем самым скрашивая одиночество Сергеичу. Пенсионер неделю назад свалился на даче с лестницы и уже готовился к выписке.