Однако в последнее время у Тедди появились подозрения, что он здесь не один.
Что-то жило в аэропорту рядом с ним.
От этой мысли его охватывала ледяная дрожь. Не было ничего определенного, никаких существенных доказательств, а только смутное ощущение того, что в его жизненное пространство вторгся какой-то другой обитатель, однако этого было достаточно, чтобы он постоянно был как на иголках.
Здесь обитало еще что-то.
Не кто-то.
А именно что-то.
Тедди сам не смог бы объяснить, почему он это решил, но дело обстояло так, и это приводило его в ужас. Он знал, что в случае чего сможет покинуть здание аэровокзала, покинуть аэропорт, затеряться в беспорядочной суете Лос-Анджелеса, однако даже не рассматривал такую возможность. Рассудок, здравый смысл подсказывали ему поступить именно таким образом, однако чувства говорили совершенно другое. Была ли загвоздка в суеверии или психозе, но Тедди понимал, что никогда не сможет покинуть аэропорт, и, следовательно, все подобные варианты были исключены.
А это означало, что он навсегда застрял здесь.
Вместе с тем неизвестным, что также обитало в аэропорту.
При свете дня эта мысль не особенно беспокоила Тедди. Но с наступлением ночи, как, например, сейчас, когда толпы редели, когда освещение наполовину приглушалось, когда мир снаружи исчезал во мраке…
Тедди поежился.
На прошлой неделе он как-то раз вернулся из туалета, после того как быстро вымыл голову, на свое кресло у окна во всю стену на восточной стороне крыла «Дельта», – и обнаружил, что его журналы передвинуты. И не просто передвинуты. С ними повозились. Страница в «Ньюсуике» с понравившейся ему статьей была вырвана, «Плейбой», спрятанный среди прочей периодики, оказался на самом верху, раскрытый на центральном развороте, а журнал «Пипл» сброшен на пол. В течение последнего часа в этом крыле здания аэропорта не было ни души, и по дороге в туалет и обратно Тедди никого не встретил, однако доказательства были налицо. Быстро собрав свои пожитки, он поспешил в более многолюдную часть аэровокзала.
В следующую ночь у Тедди с собой не было ни газет, ни журналов, и он уже приготовился немного вздремнуть, как вдруг увидел на креслах, которые присмотрел для устройства ночлега, разложенные журналы «Оружие и боеприпасы», «Охота», «Американский охотник», «Охотник и добыча». На полу перед креслами красовались нарисованные пролитым малиновым джемом контуры окровавленной лапы, а рядом с нею – хищный оскал.