И еще вот это.
Трехдневная охота с луком.
Из всех трех видов охоты этот был лучшим, он доставлял Дженнингсу самое большое наслаждение. До сих пор ему еще никогда не доводилось пользоваться луком и стрелами, и потребовалось какое-то время, чтобы он освоился с техникой и особенностями этого вида стрельбы, но Том, проводник, похвалил его, сказав, что он прирожденный лучник. Дженнингс и сам это чувствовал; ему нравилось преодолевать трудности охоты с луком. Он чувствовал себя ближе к природе, словно был частью леса, а не просто посторонним чужаком – и, как следствие, получал от охоты еще больше удовольствия. Это давало новые эмоции, и хотя Дженнингсу до сих пор еще не удалось подстрелить крупную добычу, даже промахи получались более волнительными и захватывающими, чем некоторые победы, добытые с помощью ружья.
Всего их было четверо: Том, сам Дженнингс, Джад Вейсс, удалившийся на покой помощник шерифа из Аризоны, и Уэбб Дебойяр, авиадиспетчер из Орландо, штат Флорида. Но сегодня Джад и Уэбб остались в лагере, и Том взял с собой одного Дженнингса, выслеживать лося. В случае удачи можно будет повесить дома над камином рога.
Двое охотников шли по следу лося, крупного самца, с самого полудня, а часы Дженнингса уже показывали три часа. Однако время пролетело незаметно. Это было так здорово – находиться в лесу, чувствовать себя частью круга жизни природы, и Дженнингс не мог припомнить, когда в последний раз испытывал такой прилив жизненных сил.
Внезапно Том поднял руку, приказывая остановиться.
Застыв на месте, Дженнингс проследил за взглядом проводника.
Он увидел самца лося.
Огромный сохатый стоял неподвижно в кустах, окруживших засохшую ель. Наверное, Дженнингс не заметил бы его, двинулся бы вперед напролом, спугнул лося и не успел сделать выстрел, однако Том знал этот лес буквально как свои пять пальцев, и он тотчас же заметил животное.
По жилам Дженнингса разлилась кровь, накачанная адреналином. На взводе, он поднял лук, вложил стрелу и натянул тетиву. План был предельно прост: он выстрелит в лося, и если выстрел окажется несмертельным, если животное будет не убито, а только ранено, его прикончит Том.
Подробности этого показались Дженнингсу слишком жуткими, когда он слушал инструкцию проводника в фактории, откуда они начали свой путь; однако сейчас мысль о том, чтобы наброситься на животное со здоровенным ножом, одолеть его в рукопашной – или, точнее, копытопашной – схватке и вырвать ему сердце, казалась ему апофеозом охоты, и Дженнингс жалел о том, что Том не научил его, как это сделать.