Врач подошел к Анне Тимофеевне, взял ее руку, послушал пульс. Открыл ей веки – что он там мог увидеть в сумерках коридора? На Федора Федоровича глянул только мельком, спросил Татьяну:
– Откуда их привезли?
– Из Смятинова.
– Наш район?
– Не знаю.
– Наш, – подала голос медсестра, – это лизуновские.
– Пройдите. – Врач пригласил Татьяну в кабинет.
Он уселся за стол, выдвинул ящик, достал какие-то бланки, испробовал три ручки, пока не обнаружил одну пишущую.
– Фамилия? – спросил он.
– Чья? – растерянно прошептала Таня.
– Не ваша, конечно, больных.
– Знахаревы Федор Федорович и Анна Тимофеевна.
– Не частите. Сначала он. Знахарев Федор?
– Федорович. У них сгорел дом. На Анну Тимофеевну упала балка, очевидно, пострадала грудная клетка…
– Ваши диагнозы меня не интересуют, – перебил врач. – Вы привезли их страховые полисы?
Борис, наблюдавший этот разговор через раскрытую дверь, не выдержал, шагнул в кабинет:
– Послушайте, доктор! Как, кстати, вас зовут? Мы привезли не полисы, а людей в тяжелейшем состоянии! А вы здесь бюрократию разводите. Им нужна срочная помощь!
– Кто вы такой? – Врач словно ждал повода, чтобы вскочить и закричать на кого-нибудь. – Родственник? Что? Посторонний человек? Посторонним здесь находиться запрещается! Выйдите вон!
Голос у врача был зычный, густой. Татьяна испуганно сжала руки. А Борис, разозлившись, тоже повысил голос:
– Прежде чем я выйду, вы мне назоветесь и скажете, в состоянии ли оказать врачебную помощь старикам!
– Доктор Козлов меня зовут! Устраивает? Тридцать лет прослужил врачом на флоте, и вы мне не указывайте, как и какую помощь оказывать! Очистить помещение!
Багровый от крика, Козлов подскочил к Боре, толкнул его двумя руками в грудь. Борис вылетел в коридор.
– Ах ты! – Боря задохнулся от возмущения. – Ексель-моксель! – вырвалось у него. – Да я тебе!
Он шагнул к Козлову со сжатыми кулаками.
– Боря! – Татьяна бросилась к нему, схватила за руки. – Не надо! Успокойся! Это какой-то кошмар, недоразумение. Ведь мы в больнице находимся!
– Дед! – теперь заголосила медсестра. – Дед! Да ты обмочился! – Она стояла напротив Федора Федоровича, уперев руки в бока. – Нет, ну это надо же! Кто убирать будет? У нас нянечка только завтра придет.
– Доченька! – Федор Федорович, страдавший от стыда и боли, жалобно винился дрожащим шепотом. – Прости! Мочи нет терпеть.