Подружки говорили мне: опомнись! Но я только презрительно смотрела на их очередные новые брильянты и пожимала плечами: просто мы идем по разным дорожкам, и еще не известно, кого ждет на финише хрустальный дворец. Я им больше не завидовала.
Я не учла одного-единственного обстоятельства, которое оказалось для меня роковым, – целомудренность девушки еще не является гарантией, что ее не бросят.
В один прекрасный день Марат сказал: «Нам надо поговорить». А дальше началось – дело не в тебе, а во мне и так далее… Оказывается, Марат – влюбчивая натура и ничего не может с этим поделать. Он думал, что влюблен в меня, но на прошлой неделе ему встретилась некая фотомодель Лика, и выяснилось, что в нее он влюблен чуточку больше. После чего мне в деликатной форме было велено упаковывать свои ботиночки из «Ж» и рыночные кофточки в чемоданы и отчаливать восвояси. В качестве моральной компенсации Марат предложил мне брильянтовый комплект, но я и напоследок умудрилась проявить чудеса идиотизма. Сережки и колье полетели ему в лицо. На самом деле я, конечно, рассчитывала, что, потратив пару недель на ублажение фотомодели Лики, он поймет, какая она корыстная тварь, и вернется ко мне. Но летели дни, месяцы, а ничего подобного не происходило. А потом через общих знакомых я узнала, что фотомодель Лика и Марат счастливо живут в его квартире на Рождественском бульваре. Лике подарен «Мерседес» и тот самый прощальный комплект, и, кажется, она всерьез намерена отвести Марата в загс.
«Кисуля, ты просто немного перегнула палку, – сказал мне лучший друг Марата, – притворяясь девочкой-припевочкой, ты сначала держалась в рамках, но потом немножко переиграла». – «Но я не играла вовсе, – потрясенно прошептала я, – я просто его любила, вот и все…»
Все это я и рассказала Мире, сгорбившись на неудобном барном стульчике. А она сочувственно чмокала и заодно следила, чтобы не прерывался процесс наполнения моего бокала глинтвейном. В итоге от душещипательных воспоминаний и красного вина у меня раскраснелся нос и увлажнились глаза. А Мира решила, что я на грани истерики, и полезла ко мне обниматься. Впрочем, наполненная до краев моими самыми болезненными воспоминаниями, она казалась мне почти родной, поэтому я ничего против не имела.
– Мне вот тоже с мужиками не везет, – вздохнула она, – конечно, если бы за мной приударил миллионер, я бы не растерялась… Но беда в том, что возле меня не задерживаются даже обычные, ничем не примечательные мужчины.