– Каким образом?
– Объявлю голодовку!
Я улыбнулась и махнула рукой.
Но в буфет он в тот день не ходил. Я проверила: не ходил. На следующий день тоже…
– Голодаешь? – спросила я его с нарочитой небрежностью.
– Голодаю, – ответил он.
– И долго еще… собираешься?
– Пока не исправите двойку… – Потом он огляделся и тихо добавил: – Вы не бойтесь: другие об этом не знают. А то придется закрыть школьный буфет!
Вечером я пошла к родителям Вани.
Беловы жили рядом со школой, через дорогу.
Самого Вани, к счастью, дома не оказалось. Его родители, милые, застенчивые люди, очень встревожились. В них не было ни Ваниной решительности, ни его озорства.
– Что-то случилось? – спросила мать, как бы придерживая сердце рукой. – Что он… там?
– Не беспокойтесь.
– Как же не беспокоиться? Для него живем…
Самое уютное место в комнате было отведено столу, на котором лежали Ванин портфель (я его сразу узнала!), тетради и книжки. Над столом висело расписание школьных уроков. И та самая фотография, где он был третьим в пятом ряду.
– Не беспокойтесь, – сказала я. – Он учится хорошо. Выдвинут на математическую олимпиаду!
– Слава богу! – сказала мать.
Тут я отважилась и спросила:
– Скажите, он… ест?
– Перестал… – со страхом ответила Ванина мама. – Только пьет воду… Даже хлеба в рот не берет. Я спросила: «Может, что с животом?» А он говорит: «Нет аппетита!» Уже второй день нету…
«А ведь так он выжмет из меня все, что захочет!» – подумала я. И на следующий день в присутствии Вани исправила тому ученику двойку на тройку.
– Почему? – спросила Елизавета, когда я пересказала ей, уже шестилетней, тот давний случай. – Ты боялась, что Ваня умрет?
– Исправила тому ученику двойку на тройку, – повторила я.
Я только не сказала Елизавете, что тем учеником был ее папа.
Да, Володя учился у меня в классе. Так получилось… Уговаривая меня стать классной руководительницей именно в 6-м «В», директор сказал:
– Не отказывайтесь! Это предрассудки. Кто усомнится в вашей объективности?
Я согласилась. И потом три года подряд доказывала ту самую объективность, которую, по словам директора, никто не мог взять под сомнение. Как-то незаметно это превратилось в одну из моих главных педагогических задач. Я очень старалась… Все должны были видеть, что я строга, бескомпромиссна и требовательна к своему сыну. Как Володя выдержал это, я теперь понять не могу.