– Если ты считаешь, что нам есть о чем поговорить, тогда приезжай! Где я живу, ты знаешь. А сейчас мне нужно просто отоспаться, ты меня очень рано разбудил. В России сейчас утро… если ты не знаешь. Не мог уснуть? Поверь мне, я о тебе не думаю так, как ты обо мне. У меня все в порядке.
Громко выдохнув, Жанна отключила телефон.
– Ты великолепно говоришь по-английски.
– Да, мне уже говорили об этом, – вяло отреагировала девушка, поднимая со стула узкую розовую полупрозрачную ткань с какими-то замысловатыми узорами, оказавшуюся трусиками. Осмотрев их, она тотчас натянула их на слегка полноватые бедра, придававшие ее фигуре большую женственность.
– Ты мне никогда не говорила о том, что знаешь английский.
– Послушай, Никодим, – слегка раздраженно произнесла девушка, – не могу же я рассказывать тебе о каждом мгновении своей жизни. Если тебя интересует, так я могу ответить тебе, что в моей судьбе был период, когда я очень много времени отводила для изучения английского.
Жанна просто обожала мужские рубашки, причем почему-то больших размеров, и предпочитала носить их поверх джинсов, отчего ее фигура, и без того длинная, становилась еще более долговязой.
– Это звонил человек, из-за которого ты учила английский?
– Нет, английский я знала до него, – отреагировала Жанна с некоторым вызовом, одернув рубашку. – Его я выучила в английской спецшколе. Если тебе интересны подробности, то он был моим… кавалером полгода назад.
– И где ты с ним познакомилась?
– Тебе это очень важно или ты просто так спросил?
– Ну-у, я ничего о тебе не знаю…
– Он американец, его зовут Донан, но познакомились мы в Италии. Сначала вроде бы все было замечательно, он показался мне таким интересным, широким, щедрым, а потом как-то понемногу я в нем разочаровалась. А там и вовсе как-то все расклеилось. Хотя он весьма состоятельный человек, работает в банке, на хорошем счету у руководства. Уверена, что он будет расти и дальше.
– Значит, не жалеешь, что рассталась? – спросил Никодим, смерив девушку красноречивым взглядом.
Жанна глаз не отвела, смотрела прямо перед собой: стыдиться ей было нечего.
– Нисколько. Потому что у меня есть ты.
– А не ошиблась ли с выбором? Он все-таки банкир, а я младший сотрудник рядового института.
Признания Жанны слегка оцарапали душу. В образовавшейся язве имелась одна странность: дело в том, что к девушке Панкратов не испытывал особых чувств, и если бы пару месяцев назад она вдруг сделала выбор в пользу кого-то третьего, так он позабыл бы о ней уже через несколько дней. Но за прошедшие несколько недель много чего изменилось: он привык к ее теплу в своей постели; ему нравился запах ее волос; симпатичным казалось даже ее сопение во сне. А потому этот утренний звонок внес в его душу некоторый разлад и сумятицу.