Батюшки, да ведь она и есть в чужом теле! Видать, и правда, в приличном состоянии, даже зрение отменное. А вот с мышцами пока плохо. Не слушаются. Тренировать надо — сначала пальчик, потом второй, потом целую руку. Роза попробовала, но получалось очень плохо. Ну ничего, лиха беда начало. Так она всегда говорила своим пациентам, например, после инсульта. Вот те были прямо как она сейчас.
Скосив глаза, Роза глянула на свою руку. Указательный палец затрепыхался, поднялся на сантиметр, и вдруг… Из-под ногтя — тонкого, узкого, почти синего от белизны — вырвался стремительный вихрик и метнулся по комнате, отгибая полог балдахина, шевеля поникшие головки тюльпанов и роз. Закружился, растрепал и без того лохматые короткие волосы девушки, сидевшей в кресле с пергаментом. Вскинув голову, та проводила изумлённым глазом невидимый порыв ветра и перевела взгляд на Розу. Выражение её лица было напуганным. Девушка, совсем молоденькая, подросток, была одета по старинной моде в длинное платье с закрытым верхом и рукавами-буфами, а на груди блестел медальон в виде круга со спиралью внутри. И всё это очень плохо сочеталось с короткой стрижкой.
В больших серых глазах вспыхнул страх, сменился недоверием, а потом девушка вся буквально затряслась. Отбросив шитьё, она вскочила, не сводя с Розы взгляда, и бросилась вон из комнаты с криками:
— Святой брат! Сестрица очнулась!
2. Глава 2. Куриный бульон
Сестрица?
Куда она, Роза, попала? Серый человечек ничего толком не сказал, выкручивайся, мол, как знаешь и умеешь… Выкрутимся, конечно, не впервой. Но знать надо. Знание сила. Ещё Витя говорил, поднимая серьёзный взгляд над развёрнутой «Правдой»: «Информация, Розочка, первое и главное оружие. Если, конечно, знать, как ею пользоваться».
Надо быть осторожной и не выдать себя. Молчать, слушать, учиться. Взять хотя бы язык. Очень странно, ведь девушка явно говорила не по-русски, но Роза поняла её слова. Возможно, память тела… В нём больше нет прежней души, но осталось знание. А душа Розы вдохнула в него жизнь. Осталось лишь прислушаться к порывам тела, принять их и применять сознательно.
От беспрерывного шевеления пальцы начали просыпаться, и вскоре Роза смогла приподнять кисть и даже покрутить запястьем. Воодушевлённая успехом, она принялась за пальцы ног. И тут из коридора донесся громкий шорох юбок, стук подошв по камню, взволнованные охи. В комнату вбежал мужчина в платье священника и бросился к кровати: