— Так
обычное дело, — пояснил комиссар. — Я сам иной раз ключ сверху
кладу, чтобы не потерять.
— Охренел
ты, товарищ комиссар. А как же режим секретности? Тебя особисты еще
за задницу не брали за такие дела? — хмуро поинтересовался
я.
— Володь,
а что у меня может быть секретного? Оперативные карты у начальника
штаба, секретные приказы — у командира бригады. Думаешь, шпионам
нужна наглядная агитация или газета «Правда»?
— Витя,
чтобы я больше о таком не слышал, — возмутился я. — Дело даже не в
секретах, а в тебе. Найдется какой-нибудь дуралей, вроде Конасова,
пришьет тебе отсутствие бдительности, и придется тебе долго потом с
ушей пыль стряхивать. И пример опять-таки дурной
подаешь.
— Вовка,
не будь занудой! — жизнерадостно хлопнул меня по спине
комиссар.
Мы с
Витькой отыскали в кабинете стаканы в подстаканниках, сходили за
кипятком и совершенно счастливые уселись за стол, где и на самом
деле стоял телефонный аппарат.
Телефон —
это хорошо. Вообще мне понравился этот мобилизационный пункт.
Сделано все с толком, есть помещения разного размера и функционала.
Не удивлюсь, если здесь и комната для задержанных отыщется. Будь я
начальником Архангельской губчека занял бы это здание. Большие
комнаты можно переделать под кабинеты или пока так оставить. Будут
еще задержанные, будут.
— А хочешь
главную новость услышать? — жизнерадостно поинтересовался
комиссар.
Мне уже не
хотелось слышать никаких новостей. Сейчас бы домой, да спать. И
Галинка наверняка беспокоится обо мне.
—
Какую?
— Звони на
коммутатор, проси, чтобы соединили с председателем губисполкома,
сам и узнаешь, — предложил Спешилов. — Сейчас, подожди, телефон
Попова вспомню.
Виктор
нахмурился, припоминая, кивнул:
— Значит
так, телефон товарища Попова тридцать два —
четырнадцать.
Ух ты!
Всегда завидовал людям, способным запоминать номера телефонов с
первого раза. Мне же приходилось раскладывать номера на
исторические даты, так проще. Значит, тридцать два, начало
Смоленской войны, а четырнадцать, тут уж понятно.
— Алло?
Барышня, мне тридцать два — четырнадцать. Скажите —
Аксенов.
Через
полминуты в трубке послышался голос Михаила Артемовича,
руководителя подполья. Теперь уже бывшего.
— Владимир
Иванович? К нам из Москвы телеграмма. Слушаете? Сейчас прочитаю.
Так... Назначить товарища Аксенова Владимира Ивановича
уполномоченным ВЧК по Архангельской губернии на правах начальника
губчека. Дзержинский. — Я начал что-то блеять, но Михаил Артемович
продолжил: — Подожди, Владимир Иванович, не все. Еще одна
телеграмма. Читаю: «Назначить товарища Аксенова Владимира Ивановича
председателем правительственной комиссии по